Не так страшны роды, как их последствия. Мой рассказ. Мой невеселый рассказ о родах
Выбрали роддом и врача, но контракт в этом роддоме можно заключать только после 36-й недели.
Неспокойное утро
На 34-й неделе беременности мы начали заниматься предконтрактной подготовкой, которую необходимо было сделать для того, чтобы заключить фиксированный контракт. Оказалось, это не просто и не быстро. Большие очереди, масса каких-то формальностей, анализы, дублировавшиеся по несколько раз… И вот почти все сдано! Я получаю направление на фиксированный контракт. Мы с мужем решили поехать его заключать в субботу.
Я все это время ждала тренировочных схваток или еще каких-то предвестников, но ничего не было. На тот момент я уже вставала ночью пописать по 3–5 раз. И вот в четверг в 6:30 я сонная плетусь, как обычно, в туалет и чувствую, что у меня по ногам течет тепленькая водичка! Ой, писаюсь! Тут же просыпаюсь и бегу быстрее. И тут я замечаю, что эта водичка имеет нехарактерный розоватый оттенок. До меня постепенно начинает что-то доходить. Пытаюсь взять себя в руки, собраться с мыслями, а водичка тем временем потихонечку капает. Зову мужа. Прибегает муж, и я ему начинаю объяснять, что я собираюсь рожать.
Муж, собравшись с мыслями, сует мне в руки телефон, чтобы я позвонила врачу. Будить человека в 6:30 мне не удобно, но, переборов стеснение, я набираю номер. Врач сразу же отвечает и говорит, что нам надо срочно ехать в роддом. Я в панике! Никаких сумок в роддом я еще собрать не успела, более того мы еще даже ничего не купили. Но делать нечего, собираемся и едем.
Рожаю!
По дороге я внимательно прислушиваюсь к своим ощущениям в попытке обнаружить схватки. Вроде стали чувствоваться: живот болит, как при месячных. Какими-то невероятными маневрами объезжая стоявшие в пробке машины, мы к 10:30 подъезжаем к воротам. На тот момент живот уже болел как при болезненных месячных. Наконец вбегаем в роддом и ждем в коридоре врача. Джинсы сзади уже все мокрые, прокладка явно не справляется с возложенной на нее обязанностью.
Ждем 20 минут, схватки уже болезненные, я висну на муже, а из коридора на меня сочувственно смотрят беременные и предлагают присесть. Я вежливо отказываюсь, понимая, что если я сейчас сяду, то на стуле останется неприличная лужица.
Наконец появляется мой врач и ведет меня в кабинет на осмотр. Я столько читала про болезненность этой процедуры, что была морально готова терпеть нереальные муки. Но посмотрел он меня совершенно безболезненно; кстати, во время родов я тоже ничего не чувствовала при осмотре. Вердикт вынесен: рожаем, раскрытие 1–2 см. И только тут до меня начинает доходить смысл происходящего. Я – беременна! Я – рожаю! Первая мысль – что-то я пока вот так, прямо сейчас, не готова рожать... Но может быть можно как-нибудь подождать пару дней... Свыкнуться с мыслью что ли... Бежим с мужем оформлять контракт, там зачем-то нужно мое присутствие. Схватки уже сильно болезненные, так что соображаю я плохо. В отделе продаж очередь, все смотрят на меня испуганными глазами...
Я оказываюсь в кабинете, по всей видимости меня пропустили без очереди. Большое им спасибо! Подписываю какие-то бумаги, меня просят с чем-то ознакомиться, я ничего не понимаю, покачиваюсь на стуле, пытаясь пережить очередную схватку.
И вот я в предродовом отделении. Снова бумаги, какая-то женщина что-то оформляет, как сквозь вату слышу ее слова: «Ну что же у тебя такое невеселое лицо! Ты же рожаешь! Радость-то какая! Улыбаться надо!». Улыбка наверное у меня вышла не очень, так как больше она ко мне с разговорами не приставала. Наконец мы отправляемся в предродовую палату. Муж пытается меня поддержать, что-то мне говорит, но я его не замечаю. Повторяю только как заклинание: «Анестезию мне, эпидуральную, сейчас…»
Ложусь на кровать. Наверное, это было моей ошибкой, так как после этого я поняла, что до этого мне было вообще не больно! Врач меня смотрит – раскрытие 4 см, можно делать анестезию. Ура! Приходит анестезиолог, пытается со мной шутить, но бесполезно. Укол делать совсем не больно – он вообще не чувствуется. Жду результата. А его нет…
Начинаю нервничать, все вокруг тоже начинают беспокоиться, мне добавляют дозу и выжидательно на меня смотрят. Схватки становятся сильнее, но никак не легче. После очередной попытки добавить дозу анестезиолог сообщает врачам, что ничего сделать не может: девушка слишком маленькая, и вся анестезия ушла в ноги вместо живота. Из соседней палаты тем временем доносятся крики какой-то роженицы. Начинаю тихонько ей «подпевать».
Последний рывок
Со мной постоянно находится врач и 2–3 акушерки, смотрят раскрытие – 7 см, 9 см… Я зачем-то все время спрашиваю, сколько времени, хотя все равно не понимаю, что мне отвечают. Несмотря на боль, меня не покидает ощущение, что все происходит слишком быстро.
Сделали УЗИ, малышка лежит правильно, все хорошо. Делают КТГ – все в норме. Это для меня главное – все остальное не имеет значения.
Мужа я отправила погулять, так как его присутствие мне на тот момент только мешало. Кричать не хочется, дышать правильно не получается, лежу и тихонько постанываю. И вдруг понимаю, что боль стала постоянной, но я к ней как-то уже начинаю привыкать. И еще меня слегка подтуживает, но это еще не потуги. Я, честно говоря, так до конца и не поняла, какие они, потуги, – просто схватка немножко другого характера и на нее надо тужиться.
Вокруг меня стоят врачи и акушерки, но ничего не говорят. Смотрят раскрытие – полное. «Вот теперь, – говорят, – тужься!» Начинают объяснять, как надо это делать. Боль на тот момент уже становится терпимой, я тужусь, как мне говорят, с чувством, что вряд ли у меня это получится, но раз им так хочется… Вдруг внутри что-то произошло. И сразу стало легче. Врачи мне сообщают, что головка прошла сквозь шейку и можно идти на кресло. Но тут вспоминают, что все три дозы анестезии ушли мне в ноги, то есть я их не чувствую вообще – не могу даже пошевелить пальцами. Меня заботливо перекладывают на кресло. Обнадеженная результатами, тужусь дальше. Тут врач принимает решение делать разрез, так как дочка маленькая и роды затягивать опасно. Советуют сильно потужиться, чтобы не было больно. Резкая, сильная боль! Я вскрикиваю – и тут вдруг все проходит. Вообще все, как будто ничего и не болело.
Я вижу, что акушерка держит на руках что-то маленькое, красно-синенькое. Моя дочка! Она сразу закричала. Врачи сразу стали осматривать ее, чтобы исключить риски в связи с недоношенностью. Через несколько минут мне сообщили, что с девочкой все хорошо, и положили ее рядом со мной. Это длилось несколько секунд, но их я не забуду никогда! Моя малышка, голенькая, маленькая, лежит рядом и смотрит на меня таким внимательным глубоким взглядом. Серьезные синенькие глазенки, которые как будто оценивают тебя. У меня потекли слезы.
Потом дочку забрали на осмотр, меня зашили и пустили мужа ко мне. Он подошел, поцеловал меня и сказал: «А ты видела, какая она у нас красивая? И у нее такие умные глазки».
Так как Юлия хотела рожать по контракту и вместе с мужем, ей необходимо было пройти предконтрактную подготовку, чем она и начала заниматься на 34-й неделе беременности, так как обычно контракт заключается в 36 недель. Предконтрактная подготовка включает в себя клинико-лабораторное обследование, необходимое для того, чтобы, во-первых, детально оценить состояние будущей мамы накануне родов, а во-вторых, эффективно прогнозировать особенности течения родов и по возможности свести к минимуму осложнения для будущей мамы и плода.
Юлия рассказала, что незадолго до родов она вставала ночью в туалет не менее 3–5 раз. Это нередкое явление на таком сроке; оно связано с давлением увеличенной беременной маткой на мочевой пузырь (что уменьшает его емкость, поэтому чаще возникают позывы на мочеиспускание). Увеличение отделения мочи в ночное время обусловлено усилением почечного кровотока за счет устранения дневных стрессорных воздействий, способствующих спазму и ухудшению кровоснабжения почек.
При излитии околоплодных вод, особенно если оно происходит неожиданно, при недоношенной беременности, будущие мамы поначалу путают его с непроизвольным мочеиспусканием. Так произошло и у нашей героини. Но Юлия разумно обратила внимание, что жидкие выделения имеют «нехарактерный розоватый оттенок». Это говорит о том, что определить излитие вод довольно легко: они не имеют никакого запаха; не сопровождаются позывами на мочеиспускание; подтекают либо постоянно, либо порциями и, как правило, светлые и прозрачные, как простая вода. Вариантом нормы является небольшое окрашивание вод в розоватый цвет за счет примеси крови, которая появляется при начале открытия шейки матки за счет образования в ней микротрещин.
Когда Юлия вступила в активную фазу первого периода родов (которая начинается после 4 см открытия шейки матки), появились условия для предоставления эпидуральной анестезии, относящейся к наиболее эффективным методам обезболивания родов. При данном способе обезболивания лекарственное вещество вводится в эпидуральное пространство, расположенное между твердой мозговой оболочкой, покрывающей спинной мозг, и позвонками путем введения катетера в области поясницы.
Так как роды у Юлии были преждевременными, тщательная анестезия являлась обязательным компонентом медицинской помощи. Адекватное обезболивание необходимо в первую очередь в интересах плода, в силу недоношенности особенно чувствительного к родовому стрессу. На высоте схватки, когда маточные сосуды находятся в состоянии спазма, будущая мама испытывает боль, это способствует усилению сужения сосудов и ухудшению внутриутробного состояния плода из-за снижения поступления к нему с кровью кислорода.
Мнение эксперта
Нина Абзалова, врач акушер-гинеколог, канд. мед. наук, Алтайский государственный медицинский университет, г. Барнаул
К сожалению, у нашей роженицы не развилась полноценная анестезия в родах, что произошло в силу особенностей ее анатомического строения. Связано это с тем, что у женщин с низким ростом может быть в большей степени выражено отклонение позвоночника кпереди. Кроме того, анатомические ориентиры, на которые опирается врач-анестезиолог при введении иглы в эпидуральное пространство, у женщин с нетипичным телосложением могут быть смещены. Это приводит к тому, что введенное обезболивающее вещество уходит вниз и обезболивание развивается не на уровне области живота (как это должно происходить в норме), а лишь на уровне нижних конечностей.
Когда период раскрытия шейки матки подходил к концу (раскрытие составляло 9 см), Юля говорит, что правильно дышать у нее не получалось. Правильное дыхание при большом раскрытии шейки матки необходимо, во-первых, для предотвращения преждевременных потуг, так как когда шейка раскрылась не полностью, насильственное продвижение плода может стать причиной разрыва (или даже нескольких разрывов) шейки матки. Во-вторых, отвлекающий эффект дыхательных упражнений обладает обезболивающим действием. В тот момент, когда до полного открытия шейки матки осталось совсем немного, необходимо в момент схватки дышать поверхностно и часто – «по-собачьи» (как собака в жаркую погоду).
После полного раскрытия шейки матки Юлия отметила, что боль стала вполне терпимой. Это закономерно, так как наиболее выраженные болевые ощущения отмечаются в процессе раскрытия шейки матки. Юлии наконец разрешили тужиться, и она начала это делать, почему-то не рассчитывая, что у нее это получится. Важно тужиться правильно, внимательно слушая указания медицинского персонала, и тогда буквально за несколько потуг ребенок преодолеет родовые пути. Для эффективной потуги необходимо рассчитывать силы таким образом, чтобы за время одной схватки потужиться три раза. Перед потугой необходимо сделать глубокий вдох (как будто вы собираетесь нырнуть под воду) и задержать дыхание, после чего начать напрягать мышцы брюшного пресса, как при акте дефекации. Голову при этом надо поднимать по направлению к пупку, прижимая подбородок к груди. Потужившись, нужно сделать плавный выдох через нос, после чего вновь плавно вдохнуть и потужиться еще дважды.
Ни в коем случае нельзя тужиться в лицо (когда лицо, глаза и щеки краснеют и даже багровеют), так как это не приведет к продвижению плода и станет причиной возникновения кровоизлияний в кожу лица и склеры (белые оболочки глаз) в виде множественных красных точек, которые могут сливаться, образуя довольно большие участки. Кроме того, неправильные потуги приводят к страданиям плода, так как замедляется его продвижение по родовому каналу.
В соответствии с правилами ведения преждевременных родов, когда головка плода достаточно опустилась, было принято решение произвести эпизиотомию – рассечение промежности. Эпизиотомия при преждевременных родах выполняется для того, чтобы максимально облегчить прохождение головки плода по родовым путям и не допустить ее сдавления, которое может оказать травмирующее воздействие на хрупкий организм недоношенного ребенка.
После рождения дочки Юлии врач-педиатр был готов к немедленному оказанию помощи новорожденному, так как наиболее частой патологией, с которой можно столкнуться у недоношенного малыша, является синдром дыхательных расстройств плода. Он развивается в связи с незрелостью легочных тканей и недостаточной продукцией сурфактанта – поверхностно-активного вещества, не позволяющего легочным пузырькам спадаться во время дыхания. Именно поэтому, когда ожидается рождение недоношенного ребенка, врача-неонатолога предупреждают об этом заранее, чтобы все было готово к оказанию экстренной помощи новорожденному.
Здравствуйте! Не так давно я писала рассказ о своих неудачных родах, об уходе мужа, о том как мне тяжело жить. В этом рассказе я только дополню. И так, мне скоро 36 лет, я в разводе, детей нет, всё роды и беременности заканчивались неудачно. И вот спустя месяц после смерти моего ребёночка я повстречала прекрасного мужчину и вскоре забеременнела! Со свадьбой решили подождать, ведь мы так недолго друг друга знаем!
На беременность мой кавалер отреагировал спокойно, можно даже сказать, что безразлично, но мне было не до любовных отношений, я берегла свою крошечку. На УЗИ мне сказали, что будет мальчик, я была настолько счастлива, что долго не могла поверить своему счастью - Я СКОРО СТАНУ МАМОЙ!
Беременность проходила хорошо, ПДР у меня было на 7 июля 2009 года (кстати в предыдущем рассказе я напутала с годами, т.е. роды были в 2008 году.), я заранее готовилась, приготовила для малыша всё самое чистое, красивое, связала маленькие носочки, уже представляла, как я буду одевать их на крошечные ножки...
3 июля дома у меня отошли воды, я помчалась в роддом, посмотрели - раскрытие 5 см, отправили в предродовую, схватки были очень болезненными, но ради малыша я терпела, боялась кричать, а просто кусала руку. Когда начались потуги, я залезла на кресло, потуги тоже были болезненными, но всё-таки за 4 потуги я родила.
Мой крошечка сразу закричал, его взвесили, измерили. 3500 и рост 54 см. Он почти не плакал, его даже не показали мне и сразу унесли. Я сильно порвалась, меня зашивали под общим наркозом, но я была счастлива, я МАМА!! Нас выписали через 3 дня, но мой Кириллка очень мало кушал, всё время спал, за 3 дня я услышала его крик только 2 раза и взгляд у него был очень грустным.
Отец моего ребёнка заявился в роддом только один раз, а когда мы пришли домой, сказал мне, что ему не нужен ребёнок, я была в шоке, но было одно счастье - мой Кирюшенька!
Я понимала, что нам с сыночком придётся несладко, ведь зарплата у меня копеечная, и помочь некому, но я чувствовала, что всё будет хорошо. Вечером, дня когда нас выписали из больницы у Кирилла поднялась температура, я сразу вызвала скорую, но ни через час, ни через 2 никто к нам не приехал, сынок стал совсем вяленьким, а температура 40.0 ровно!!! Тогда я схватила малыша и побежала с ним в больницу, благо живём мы недалеко. В больнице всё начали суетиться и нас поместили в реанимацию, Кириллке кололи уколы, вставляли капельницы, а я сидела в коридоре и плакала, через час вышла врач и сказала, что если завтра утром всё будет нормально, то нас переведут в палату.
Утром сыночке лучше не становилось, когда ему вкололи очередной укол, он посинел, у него начались судороги и он стал задыхаться. Его положили на аппарат искуственного дыхания, но было поздно, маленькое тельце в последний раз дёрнулось и навсегда замерло.
У моего Кириллочки была опухоль головного мозга. Мне до сих пор очень сложно об этом говорить, с каждым ребёнком я теряю надежду стать матерью, в прошлом рассказе многие писали мне в комментариях, что можно взять малыша из детского дома, спасибо Вам всем за поддержку! Я желаю, чтобы у всех деток было замечательное здоровье, и ещё, дорогие мамы!! Это очень важно: с самого раннего детства надо хорошо обследовать своих малышей, а то сейчас такие врачи, что если упустят, то пиши пропало...
К моменту решения о планировании ребенка женаты мы с мужем были уже почти пять лет, но то доучивались, то решили немного поработать, а время идет и мы активно начали «хотеть» ребенка (до этого предохранялись всеми мыслимыми и немыслимыми способами). Желание появилось в декабре 2009 года, но результат был нулевой на протяжении 4-х месяцев. Подумав, что значит еще не время, начала я активные действия по своему продвижению по карьерной лестнице, но не тут то было: однажды утром я выскочила как ошпаренная из ванной с двумя полосками на тесте!!! Нашему счастью не было границ!!!
Конечно, как ответственная будущая мамаша поскакала в ЖК, где мой пыл поуняли, отправив на сохранение. Но к несчастью моя поликлиника была закрыта (причину не помню) и я направилась в другой район. Я ненавижу себя за это … Зачем я согласилась, ведь все было в порядке.
Попала я к ним в праздники (перед майскими выходными), с поставленным сроком в 6 недель. И вот, делают мне УЗИ и говорят – в матке беременности нет. Я в шоке – по анализам есть, а в матке нет, как такое может быть?
ВНЕМАТОЧНАЯ??? Меня начинают пугать и в итоге отправляют на диагностическую лапароскопию и как следствие - на аборт. Моя желанная и долгожданная беременность оказалась под угрозой. Все это конечно под общим наркозом. Вся палата меня успокаивала, а молодая врач-практикант даже плакала со мной в коридоре.
Вот, просыпаюсь я после наркоза, врачи уже смылись на выходные, спрашиваю – что да как. Медсестра говорит – придет врач и все скажет.
Представляете мое состояние?
Я пытала весь мед персонал, кто только входил в палату. В итоге одна не выдержала и рассмеялась – да все у тебя нормально! А что нормально то? Может в их понимании «нормально» - это то, что я живая.
Ладно, не буду томить Вас! Через 4 дня после операции делали УЗИ целым консилиумом, что-то между собой перешептывались, и вдруг я услыхала заветное – ВОТ, ВОТ ОН!
У меня была истерика – ну зачем так мучить человека!
А все дело было в неизвестно откуда взявшемся пузыре в матке, природу которого в итоге так и не определили – пузырь этот закрывал моего малышика.
Не смотря на такое неудачное начало, вся беременность прошла хорошо – не было ни токсикоза, ни отеков, ни угрозы. Второй раз на сохранение положили в 24 недели, но я сама не поняла зачем (видимо мой врач решил сделать мне дополнительный отпуск на работе) – в роддоме я только пила витаминки и подлечивала молочницу.
Но самое убийственное - это то, что мне никак не могли поставить ПДР. Моя обменная карта была сплошной кляксой – каждый прием там исправляли даты.
Сначала сказали – 25 декабря (эта дата совпадала с моими расчетами), потом 29.12, потом 06.01, потом опять 25.12. Короче в итоге я решила рожать 25.12, причем ехать в роддом со схватками (да и показаний к госпитализации не было – официальным сроком стал ПДР 6 января).
Вещи собраны, день Х настал, а признаков нет вообще – даже тренировочных схваток. Начались они 29.12, но мы с мужем попросили ляльку разрешить нам с папой отметить Новый Год и потом родиться. Новый Год мы отметили – посидели за праздничным столом вдвоем (ну почти втроем), пофотографировались. Первого января я подумала, что малыш как-то подзадержался – пошла 42 неделя и, начитавшись глупой литературы и выпив стимулирующий коктейль из касторки (величайшая ошибка - никогда так не делайте) , мы отправились нагуливать схватки.
Началось все в 8 вечера – я счастливая прыгала дома на мяче и ждала учащения схваток. Невыносимыми (для мужа) они стали в 3-м часам ночи и мы вызвали скорую.
Приехала я в роддом, прошла процедуры регистрации, получила клизму и катетер в запястье и стала ждать. До 10 утра схватки стабильно не учащались и мне прокололи пузырь. И тут началось! Схватки так и не стали частыми, но стали ужасно болезненными – я орала на весь этаж (хотя я считаю себя ну очень терпеливой).
Все было плохо – в меня литрами вливали окситоцин, раскрытие было уже полное, а полноценных схваток так и не было. Чтобы помочь родить, врач просто выжидала мои редкие коротенькие схваточки и командовала рожать. Все девчонки рассказывают за сколько потуг они родили, а я и сказать то не могу – потуг то и не ощутила.
Родился малыш с двойным не затянутым обвитием в 15-30 весом 3700 гр и ростом 56 см, здоровенький. Только кожа была сморщенной и сухой – результат того, что немного переносила.
Я мечтала, что ко мне на выписку приедут родственники и много-много друзей, заказала воздушные шары, но… не все так сладко да гладко .
В череде праздников (родила я 2 января) врачей в отделении почти не было, да и дела им не было до нас.
На !!!5-е сутки!!! после родов оказалось, что матка моя так и не сократилась. Мне были проведены незамысловатые процедуры в виде надавливаний и опять же заливания окситоцина внутривенно, внутримышечно, только в рот не лили (мат-мат-мат).
Через 2 дня картина повторилась, меня на скорой увезли в гинекологию на чистку и лечение. Я рыдала крокодильими слезами, когда оставляла малыша одного с чужими тетками, хотела отказаться, но меня пугали летальным исходом.
Малыша забрала домой моя мама и папуля – 5 дней они его холили и лелеяли, пока меня пичкали системами, уколами и таблетками.
Больше всего я боялась, что после разлуки мой малыш откажется от груди, но все мои страхи оказались напрасными – мы до сих пор на ГВ.
Хочу выразить глубочайшее недовольство врачам роддома – теперь у меня загиб матки и очень мало шансов забеременеть еще раз.
За всю беременность меня ни разу не посетила мысль, что мне страшно рожать. Я ждала родов с нетерпением, с радостью, но никак не со страхом. Мне казалось, что я буду самой счастливой, когда процесс пойдет, что, когда рожу и малыша положат мне на живот, я буду плакать от счастья. Получилось все совсем не так, как я ожидала.
… На 38 неделе я узнала, что роддом, в котором я собралась рожать, закрывают на мойку ровно в мой ПДР. Судорожные поиски другого роддома по всему Краснодару затянулись – я объехала их все, и везде не было варианта рожать – один был переполнен и сказали, что в лучшем случае примут со схватками в 5-7 минут и раскрытием минимум 2 см, в другом сказали, что без патологий плода не примут даже со схватками – вызовут скорую и отправят в другой РД, в третьем рожать было страшно уже мне – об этом РД ходили страшные слухи, что здоровых детей оттуда не выписывают вообще, а врач, с которой я хотела рожать, предупредила, что на мой ПДР и ближайшие от него 2-3 недели там будет обсервация – т.е. рожать будут все – и без сертификатов, и бомжихи, и больные, и даже туберкулезницы. Я тыкнулась даже в сельский роддом в Адыгее, но врач, посмотрев на мои красивые отекшие ноги-ласты, испугалась осложнений в родах и отказалась меня брать к себе рожать. В итоге у меня остался один-единственный роддом, к которому привязанна моя ЖК – роддом в Горячем ключе. Я еще до беременности категорически не хотела там рожать в случае чего – я не встретила еще ни одной роженицы, которая вышла бы оттуда хотя бы с нормальными воспоминаниями, а не с матами на языке. Все, абсолютно все говорили, что лучше родить в парке на лавочке, в стогу сена, дома в конце концов, но не там. Но вариантов у меня не было – пошла 41я неделя, живот был уже угрожающих размеров, никаких предвестников не было вообще, и мне потихоньку начинало надоедать мое вечно беременное состояние. В итоге я со слезами сдалась в роддом Горячего ключа.
Поначалу я даже обрадовалась – во-первых, рядом медики, уже вселяло какую-то надежду на скорые роды и их нормальный исход, во-вторых, бытовые условия были не столь ужасны, как я себе представляла – неплохие палаты на двух человек, нормально кормят. Я расслабилась. А зря.
После первого осмотра в роддоме на кресле у меня отошла пробка, и следующие 2 дня еще выходили остатки по чуть-чуть. Я еще больше обрадовалась – ну все, скоро рожу! Ходила спокойная, радостная, знакомилась с девочками в роддоме, с медсестрами и акушерками. Первый шок у меня был, когда мне сказали, что по УЗИ деточка моя тянет на 4-4,400 кг. Сказать, что я была в шоке – не сказать ничего. За всю беременность мне ни разу не говорили, что у меня крупный плод – наоборот, в 36 недель сын был даже мелковат для своего возраста. я даже радовалась, что рожу маленького своего легко и непринужденно.
14 октября я проснулась в 6 утра, пардон, по естественной нужде. И увидела на туалетной бумаге ярко-алое пятно. Естественно, я сразу подняла весь роддом на уши, нашла акушерку и мы пошли на кресло. Как только я на него залезла, у меня что-то слегка подтекло. Мне сказали, что красное – это не кровотечение, а пробка, и отправили ждать схваток, а то может и поспать. Схватки не заставили себя ждать – пошли сразу и частые, интервалом в 2-3 минуты длинной в полминуты-минуту. Было довольно терпимо и я даже подремала до 10 утра. В 10 пришла заведующая роддома на обход, посмотрела меня на кресле еще раз – у меня снова подтекли воды, раскрытие было 2 см, сказали – все, рожаем, и прокололи пузырь. После чего была клизма – ооооо, клизма это нечто, меня чистило еще часа 2-3 после нее, благо напротив предродовой был туалет. После клизмы (побриться я, слава богу, успела сама) меня определили в предродовую – по сути, ту же палату, только теперь я там лежала одна и с датчиком КТГ на пузе.
Схватки были похожи на сильные-сильные спазмы в пояснице, как при месячных, только сильнее во много раз. Но было вполне терпимо. Я, наивная, ждала раскрытия сантиметров в 5, чтобы попросить эпидуралку и расслабиться, и тут меня ожидала первая подстава – в роддоме не делали эпидуральную анестезию ВООБЩЕ. Максимум – общий наркоз при кесареве. Все. Я была в шоке, как так? Пришлось все роды терпеть без анестезии. Раскрытие шло очень медленно, через пару часов с 2х см раскрылось только на 3, и было решено поставить мне капельницу с окситоцином. Вот тут-то началась жара. Я не выла, не плакала, не кричала, все, что я читала про правильное дыхание – все оказалось ненужной фигней, не помогало НИЧЕГО. Акушерка и врач были с меня в шоке, даже просили потом – ну ты хоть покричи для приличия, а то нам не поверят, что ты рожаешь)) Я сказала, что могу только материться и лучше вам этого не слышать))
Под окситоцином дело пошло веселее, раскрытие пошло так, как нужно, но больно было просто ужас как – и вставать с кровати мне запретили. В итоге почти все время я провела лежа под капельницей на правом боку. Периодически заходил врач, проверял раскрытие, хвалил, что хорошо себя веду. Ближе к вечеру, часов в 5-6, я уже взмолилась о кесареве, на что получила ответ, что с такой жопой, как у меня, грех не родить самой, и вообще, не сцать, прорвемся. Я уже сходила с ума – мне запретили ходить с капельницей, пить, есть, не дали эпидурал, и вообще, все как-то слишком затянулось. Врач, когда смотрел раскрытие, сказал, что голова сына идет немного неправильно, и все остальное время вручную ее поворачивал – ощунения просто непередаваемые. К окончательному раскрытию малыш наконец повернулся как надо. А еще меня начало тужить на раскрытии в 6-7 сантиметров, и продолжало тужить три часа, вплоть до родов.Второй косяк врачей – мне никто, ни одна сволочь не сказала, что тужиться пока нельзя. И я тужилась все эти три часа, не сильно, но так, чтобы облегчить эту разрывающую боль – было ощунеие, что внутри меня надули шар и он сейчас лопнет и меня разорвет на части. Естественно, это в итоге тоже повлияло на процесс родов – к моменту моего перевода в родзал я была уже вымотана.
В 7 часов врач посмотрел раскрытие, констатировал полные 10 см и скомандовал – в родзал! Я уже не верила, что я рожу когда-нибудь. Я каком-то полудреме я шла эти 5 метров до родзала, меня шатало, как пьяную, помню, как в родзале с меня сняли мою ночнушку и выдали одноразовую роддомовскую, помню, как забирлась на кресло – и сразу на нем стало так легко, мне было так удобно на нем. Стали пробовать тужиться – вроде пошел процесс, но мне опять же никто не объяснил, какие мышцы напрягать, куда тужиться, в итоге большую часть потуг у меня ушло в лицо, в глаза – потом я щеголяла с красивыми полопавшимися сосудами в глазах, на щеках, на лбу. Голова на потуге вроде начинала выходить, но как только потуга кончалась, уходила обратно. Плюс за потугу нужно было потужиться три раза без перерыва – у меня получалось только 2, третья потуга была фактически не потуга. Через 15 минут такого дела врач поддавил мне на живот, хотя сам сказал, что не имеет права этого делать – и процесс вроде пошел лучше, голова встала куда надо, но все равно не выходила полностью. Прошло уже полчаса, а я все рожала и рожала, тужилась и тужилась. И тут у меня кончились потуги. Их просто не стало. Я лежу полминуты, минуту, жду, когда тужиться – а их нет… датчик КТГ показывает хорошее сердцебиение малыша, процесс вроде идет, а потуг нет. И сил тоже нет. Решают делать эпизио – и это очередной косяк врача, эпизио мне почему-то сделали в бок, небольшой рарез с сантиметр-полтора, а не вдоль промежности, сделали бы, как надо – малыш вылез бы без проблем. Кое-как без потуг я умудряюсь вытужить голову, врач выдавливает мне малого, и тут все окончательно пропадает – и силы, и потуги, я в каком-то бредовом состоянии, тужусь без перерывов, мне кричат, что я не тужусь, или тужусь не туда, что надо поднажать, что ребенок задохнется, что плечи застряли, я тужусь-тужусь-тужусь, мне растягивают руками промежность… и эти чертовы семь минут малыш был зажат в шейке, именно в тот момент он удушился. Я не знаю, каким чудом, каким образом, но я все-таки вытужила плечи и за секунду он вылез полностью, сразу было огромное облегчение. Пока я приходила в себя, я почти ничего не соображала, лишь в следующую минуту я поняла, что что-то не так. Сын не кричал. Вообще. Ни звука. Я повернула голову и увидела, что его реанимируют, видела какие-то трубки, грушу с воздухом, адреналин в шприце, врач заводил сердце, вокруг все бегали и суетились, а я… а я даже не плакала. Слез не было. Был какой-то безграничный ужас. И вой. Я выла так, что мне сказали, что сейчас засунут кляп в рот. Минут через 5 его просто унесли. Я лежала на родовой кровати и не знала, что сн им, жив он вообще, или нет. Я толком его и не видела – видела какое-то серое тельце с закрытыми глазами, без признаков жизни, без шевелений, без ничего. Через минут 10 медсестра принесла мне телефон, сказала позвонить мужу и сказать, что малыш жив, весит 4,150 кг и 53 сантиметра. Родила я в 20.00. В родзале я провела час.
Потом меня зашивали в месте разреза под ледокаином – он не подействовал вообще и шили меня наживую. Было неприятно, но эта боль ничтожна по сравнению с родами и тем, что творилось в душе и голове. Я не порвалась ни разу, ни единого разрыва или трещинки.
Мне запретили вставать с кровати еще час, этот час я лежала с телефоном в обнимку и плакала, звонила мужу, плакали вместе. Он старался меня утешать, поддерживать, но сам чуть с ума не сошел. Только недавно рассказал, что выл и бился в истерике после моего звонка, хотел приехать и разнести к чертовой матери роддом и врачей, которые до последнего тянули на естественные роды и не сделали кесарево, хотя видели, что процесс идет плохо.
Потом меня перевезли в палату, тело меня не слушалось совершенно. Кое-как меня положили на живот, сказали полежать так еще час. Добрая акушерка сделала мне чаю и принесла печеньки, сказала, что малыш лежит в палате интенсивной терапии, состояние очень тяжелое, но стабильное, что родился он в асфиксии и сейчас на аппарате ИВЛ. Так же она разрешила мне через час встать, сходить в душ, привести себя в порядом и прийти к сыну, если буду в состоянии. Я уже знала, что даже если ноги меня не будут слушаться, я на руках пойду, на голове, зубами взгрызусь, но пойду.
Зрелище, конечно, было ужасное. Денис был весь на трубках, капельницах, катетерах, отекший ужасно. Ужаса от увиденного не передать словами. Это очень страшно, поверьте. Это невыносимо больно – видеть своего ребенка в таком состоянии. Вот так он выглядел на второй день:
Врачи особо ничего не говорили, прогнозов – никаких. Да, состояние тяжелое. Запасайтесь терпением, говорли они. У малыша были сильные судороги, сам он не дышал – только на ИВЛ, на второй-третий день нашли пневмонию – написали потом, что внутриутробная, вранье. Прикрывали свои задницы, не было у него никакой внутриутробной пневмонии и быть не могло. Вообще, врачи вели себя как последние бляди, это я только сейчас начала понимать. В том состоянии, в котором я была, мне было можно внушить что угодно – и они этим воспользовались. Меня начали прессовать, чтобы я не поднимала шум, не обращалась в минздрав, суды и прочее – говорили, что это я виновата, что я плохо рожала, плохо тужилась, что это моя вина, а врач сделал все, что мог, врач молодец, а ты плохая… какой комплекс они во мне взрастили! Как я себя винила! Я реально хотела повеситься или выброситься с окна. Держало только то, что я нужна сыну, что муж останется или один с ребенком, или же вообще один, если сын не выживет.
В физическом плане я от родов отошла очень быстро, уже на второй день я бегала по этажам. У меня ничего не болело, не считая мышц, офигевших от такого напряжения (на родильном кресле я вырвала с мясом ручку-поручень, за которую нужно было держаться во время потуг) и кровавых ранок на ладонях на пальцах – все от тех же поручней. В моральном же… я правда не знаю, откуда я брала силы пережить все это. Я старалась не плакать, но конечно, у меня ничего не выходило – единственное, я могла себя держать рядом с сыном. нельзя было выпускать это при нем, он все чувствовал. Я приходила к нему каждый день по несколько раз, меня уже выгоняли оттуда, а я приходила и приходила, стояла рядом с ним, любовалась. Потихоньку отек начал спадать, сыночек становился похож на нормального ребенка:
Потом он открыл глазки:
На пятый день Дениса перевели из Горячего ключа в Детскую краевую больницу, в перинатальный центр, отделение реанимации новорожденных. Там нам разрешили приезжать в любое время, но раз в день, и на 5-10 минут. Зато мне и мужу дали наконец его хотя бы потрогать!!! Господи, какое это было неописуемое счастье… мы каждый день ездили к нему, гладили, разговаривали с ним, радовались успехам и печалились ухудшениям. Денис то начинал дышать сам – пусть с дикими хрипами в легких, но сам! то отказывался сам дышать и не открывал глаза несколько дней… Судороги то уходили, то возвращались такими ужасными припадками, что я не сдерживаясь плакала прямо в реанимации. Сыну сделали УЗИ и томограмму, слава Богу, в мозгу сильных изменений нет, немного расширены желудочки мозга, но они в пределах нормы. В реанимации нам не дали его сфотографировать ни разу.
Через неделю состояние малыша более-менее стабилизировалось и было принято решение транспортировать его обратно в Горячий ключ, все в ту же палату интенсивной терапии. Я билась до последнего, чтобы его оставили в Краснодаре, мы вышли на главврача и нашли знакомую знакомых, которая работала в департаменте здравоохранения Краснодарского края, чтобы она как-то повлияла, предлагали деньги, просили – но ничего у нас не вышло. Дениса перевели обратно. Я была в отчаянии – вспоминая хамство, черствость, блядское отношение врачей ко мне и моему ребенку, хотелось выть. Никогда не забуду, как меня не хотели выписывать из роддома, а в это время Денис уже лежал в Краснодаре, и мне сказали, что к нему можно будет приехать – заведующая знала, что мне нужно выписаться, мы с ней договорились, что и когда, но она тянула до последнего, специально, издеваясь, убегая о тменя, с ехидцей спрашивала – а что, ты ТААААК хочешь к нему поехать? да тебя ж туда пустят на минуту и все!.. никогда не забуду, как врач детский спросила – а почему ты плачешь?.. с таким недоумением на лице, как будто у меня не ребенок в реанимации лежит, а хомячок убежал. Никогда не забуду, как меня все убеждали – и убедили-таки на какое-то время!-, что это я во всем виновата, что это из-за меня мой ребенок будет таким… были и такие, кто сразу начал рассказывать мне, что мой ребенок будет инвалидом с ДЦП и эпилепсией, поэтому откажись от него и роди себе другого, здорового… сколько всякого гавна я пропустила через себя от врачей – я даже вспомнить все не могу, каждый божий день меня доводили, унижали, уничтожали словом, и только редкие люди из медперсонала сочувствовали и помогали мне.
… Дениса вернули в Горячий ключ. К тому моменту я уже выписалась из роддома – в одиночестве. Я никогда не забуду, как страшно, как грустно выходить из роддома без ребенка. Никому не пожелаю. Только я и муж с цветами. Мне казалось, что я даже цветов этих не заслужила… хотелось тупо закрыться ото всех и от всего, лечь и заснуть. Но надо было что-то делать, бежать, искать, лечить сына, поддерживать его, узнавать, консультироваться, нужно было что-то делать, чтобы с ума не сойти. Сложно было… сложно было лежать одной в детском отделении и бегать к нему каждые три часа – сцеживать молоко, которого на таких нервах и так было немного, а потом с каждым днем становилось все меньше и меньше – в итоге я откормила его молоком месяц, потом оно кончилось окончательно; сложно было смотреть на все эти трубочки-катетеры-капельницы, на зонд для еды, сложно было гладить его втихоря от врачей – мне только через несколько дней уговоров разрешили его трогать и гладить…
Через какое-то время Дениса вытащили из кювеза и перевели в бокс – типа мини-палаты с пеленальным столиком и мини-кроватью для малыша и стулом для мамы. Теперь я могла его его трогать, обнимать, целовать, носить на руках, пеленать, менять подгузник – в общем, делать все!!! Я по прежнему ходила к нему, но теперь уже не по расписанию, а когда захочу и насколько захочу… и я училась быть мамой, училась обращаться с малышом, ухаживать за ним.
Безумно хотелось домой. Пару раз я отпрашивалась домой на ночь, искупаться по человечески да вещи постирать, ну и с мужем хоть увидеться нормально, а не урывками по полчаса. Муж бедный, разрывался между больницей, работой и домом – он мне и готовил, и стирал, и лекарства покупал, в общем. помогал как мог. Если бы не он, я бы вообще с ума сошла...
Как-то нас отправили в поликлинику к неврологу, вначале хотели отправить на скорой, потом подумали и решили, что на обычной нашей машине будет это сделать легче, да и папа наконец ребенка хоть немного увидит – ибо в отделение в Горячем ключе его не пускали. Сколько радости было у нашего папы!..
Потом было детское отделение, где сыночек был все время со мной, в одной палате. Сейчас мы наконец-то дома, я пишу все это третий день, пока он спит. Я очень много не стала рассказывать сознательно – кое-что даже вспоминать нету сил. Сейчас Денис имеет проблемы с неврологией, сильный тонус ножек, и мы еще будем лечиться и обследоваться, но я знаю, что у нас все будет хорошо. Потому что не может не быть. Потому что он со мной. Потому что не зря мы все это прошли и преодолели. Потому что я его люблю до безумия.
13-го февраля моему сыну исполнилось 8 лет. 13-го.. Не то чтобы я плохо относилась к этому числу, но и впечатления, с ним связанные, остались не очень хорошие.. Моя подруга уверенна, что именно из-за него все несчастья, т.к. 13-го числа, не помню, какого месяца и года, умер от обычной простуды ее сын. Все возможно, но я как-то мало верю в такие вещи, поэтому не буду сгущать краски.
В начале лета 2005-го я узнала, что беременна. Муж мой, теперь уже бывший, отнесся к этой новости ровно. Сказал лишь, что это мое дело - рожать или нет. Мое так мое, тем более, если бы он даже был против, я бы все равно решила оставить ребенка. Ведь я была уверена, что будет мальчик, как я и хотела. И как видите, не ошиблась. Кстати, эта была моя вторая беременность. Моей старшей дочери на тот момент было полтора года. Я всегда мечтала о том, чтобы у меня были дети-погодки, и чтобы обязательно мальчик и девочка.
Все было хорошо. Страхов, как при первой беременности, совсем не было. Тем более все говорили, что второго ребенка рожать легче. Мой муж тогда был моряком. Год был в море, два-три месяца дома. Когда я была на пятом месяце, он ушел в моря. Мы остались вдвоем с дочерью. Может, влияла беременность, но в душе были обиды. Мне казалось, что меня бросили. Я часто плакала по ночам, ощущая себя самой несчастной и обделенной. Ведь это была моя вторая беременность «в одиночку». В первый раз муж приехал только к родам.
Итак, беременность моя протекала неплохо, на здоровье я не жаловалась, носить малыша было легко. Небольшие проблемы, правда, появились во второй половине. У меня стало падать давление, оттого частенько темнело в глазах, штормило. Но я не переживала ни за себя, ни за ребенка, т.к. вовремя посещала врача, сдавала анализы, в общем, была примерным и послушным пациентом женской консультации. Анализы мои всегда были в норме, результаты УЗИ радовали, врачи сулили здорового малыша - что еще может быть нужно? Но однажды, когда до родов оставалось совсем немножко, я вдруг стала чувствовать какие-то странные, никогда ранее не испытываемые, боли, которые с каждым днем становились все интенсивнее. Болела лобковая кость. Странно чувствовать такое. Ведь в первую беременность такого не было. Во время очередного посещения врача я рассказала ему все в мельчайших подробностях, на что услышала короткий ответ: «А как ты хотела? Ребенок растет, давит. Родишь - все пройдет». Я даже обрадовалась такому ответу, решила, что ничего страшного, действительно, раз так легко отреагировали. Тем более я знала, что каждая беременность протекает по-своему, что многое зависит от положения плода, его размеров, предлежания и т.д. и т.п. Да и гинеколог, приятная во всех отношениях женщина, внушала доверие.
Я успокоилась, но смириться с болью было нереально. С каждым днем мне становилось только хуже. По ночам я не могла шевелиться, а по утрам мне нужно было полчаса расхаживаться, чтобы ходить хотя бы как старая утка. Больше ничего не беспокоило, но этого хватало сполна. Представьте себе: ребенок в соседней комнате кричит, а ты не можешь до него ни дойти, ни доползти. Что с ним? Застрял? Упал? Может, срочно нужна помощь? В общем, картина жутковатая. Но все же ходить мне надо было, т.к. мы были только вдвоем с дочкой. А ей нужно было и приготовить, и постирать, ну, в общем, кому я рассказываю..
Каким-то чудом я продолжала еженедельно посещать своего гинеколога, сдавать анализы. Каждый раз я со слезами на глазах рассказывала врачу и медсестре как мне больно и тяжело ходить. Но они лишь улыбались мне в ответ и обещали, что совсем скоро все закончится. С каким нетерпением я ждала родов, описать просто невозможно. И, наконец, наступил тот момент, когда я почувствовала первые схватки. Вроде бы должно быть страшно, но я радовалась как ребенок. Совсем скоро мои страдания закончатся - думала я, хотя самые настоящие мучения ждали меня впереди.. Меня и моего сыночка. Но в то утро, 12-г февраля, ничего не предвещало беды. Со мной тогда ночевала моя свекровь. Она тоже очень радовалась, особенно тому, что рожу я 12-го, а не 13-го. К этому числу у нее тоже было не самое радужное отношение. И она словно чувствовала, что если я опоздаю, то что-то случится.
Я дождалась, пока интервал между схватками сократился до 10 минут, и вызвала «скорую». Самое интересное, что я нисколько не переживала и не боялась предстоящей боли, хотя в первый раз я разродилась только после 41 часа схваток и 4-х часов потуг! Наоборот, я радовалась приближению родов. Тем более живот у меня был не такой большой, как перед первыми родами, и я была уверенна, что рожу безболезненно и быстро. И вот я в роддоме. После всех положенных процедур меня оставляют в предродовой один на один со своими схватками. Странно, но кроме меня больше никого не было. Хотя ближе к вечеру из патологии для беременных привели одну женщину, но через некоторое время снова увели. Я осталась совсем одна. Боль переносила я довольно легко, не кричала и не сходила с ума, как при первых родах. Наступила ночь. Не успела я родить 12-го..
Когда пришло мое время, прикатили каталку, к ней лестницу. Я должна была взобраться на нее. И тут началось самое страшное. Пытаясь поставить ногу на первую ступеньку, я вдруг поняла, что не могу поднять ногу. Не только из-за адской боли, но и из-за того, что мне что-то мешало это сделать. Я чувствовала какой-то хруст и покалывание в области таза. Сказала об этом всем, кто был рядом. Народу почему-то было много. Наверное, потому, что рожениц больше не было. Вдруг все засуетились, вышли, оставив меня одну. В коридоре я слышала шепот, но не могла разобрать, кто и о чем говорит. Я стала понимать, что происходит что-то неладное. На мои вопросы никто не реагировал, и это наводило еще больший ужас. Спустя некоторое время пришел незнакомый врач, спросил меня о том, как проходили мои первые роды, есть ли выписка и все. Я рассказывала кратко, иногда выкрикивая во время потуг. На мои вопросы он не ответил. Ушел. Пришли два парня, водрузили меня на каталку и повезли. Ехали долго. По длинным коридорам, потом в лифте, затем снова по коридорам. Наконец, остановились. Вокруг непонятные люди в домашней одежде, с переломанными руками и ногами, рядом на такой же каталке старушка, скрученная от боли. Я увидела кабинет, вход в который был «строго воспрещен». И тут меня осенило - мы в травматологии, у рентген-кабинета. Я спросила: «Почему мы не заходим?» Мне сухо ответили: «Очередь». Представьте себе: я рожаю и одновременно стою в очереди на рентген!
Очередь была, к счастью, небольшой, и меня приняли. Затем ждали результата, затем врача, затем вердикта. Но мне ничего не сказали, я ждала в коридоре. По дороге обратно надо мной наклонилась какая-то женщина в белом халате и почему-то полушепотом сказала: «у тебя трещина лобковой кости. 7-8 мм. Если родишь сама, то можешь остаться калекой, а у тебя дети. Так что думай». Думать в такой ситуации и при таких ощущениях очень сложно. Я поняла, что думать надо о кесаревом сечении, и решилась положиться на мнение врачей. Как скажут, так и сделаю, - подумала я, - ведь врачи не станут делать плохо. Мне принесли на подпись бумагу - согласие на операцию. Читать, как понимаете, не было ни сил, ни желания, - только бы скорее все это закончилось. Подписала.
Забегая немного вперед, скажу, что тогда, а может и сейчас тоже, акушеры за каждую операцию получали дополнительную зарплату. Это я узнала намного позже родов. Тогда я и поняла, о чем были те шепоты. Кстати, врач-травматолог, который посетил меня после операции, был очень удивлен тому, что меня прооперировали. Как кесарево? Зачем? Вторые роды и кесарево? - поражался он. Оказывается, при моей «трещине», которая была всего лишь физиологическим расхождением костей, что всегда бывает при родах, я смогла бы родить сама! Но как же тогда премия..
Вернусь к родам. Рожаю я или нет, я не понимала. Тужило меня каждые полминуты, а может и чаще, не помню. После того, как я подписала бумаги, меня сразу решили везти в операционную. И о, ужас! Она была не готова! И самое интересное, что мне не постеснялись об этом сказать. Ладно, меня не планировали оперировать, но как же экстренные случаи? Но разбираться было некому. Мне подсоединили капельницу, останавливающую родовую деятельность! Было страшно. По-настоящему страшно. Каждый раз, когда в палату забегала акушерка и слушала сердцебиение ребенка, я с ужасом вглядывалась в ее лицо. Тужить меня стало пореже, но так же сильно и долго, как и прежде. Наконец, после двух (!) часов ожиданий меня повезли резать. О том, как меня скручивали и кололи, как попали только с 4-го раза, как кричали на меня, что я гроблю своего ребенка, я промолчу. Не это было самым ужасным. Я чувствовала что-то плохое. Не знаю, что именно, но плохое. Еле слышное «Господи, помоги!» от хирургов убило во мне последнюю надежду на счастливый финал.
Свершилось. Мне, наконец, показали моего сына. Он выглядел крепким, сильным. Только цвет его кожи мне показался немного синеватым или даже с фиолетовым оттенком. Но, как бы то ни было, он плакал, а значит, был жив. И это было самым главным для меня. На грудь мне его положили буквально на секунду. Вес 3450, рост 52. Это единственное приятное, что я услышала за последние сутки. Затем меня начали сводить судороги. Снова суета, беготня. Общий наркоз в вену.
Очнулась я от жуткой боли в животе. Наркоз отошел, и рана болит. Не пойму, что со мной, где я, день или ночь. Огляделась вокруг. Лежат несколько мамочек на таких же кушетках, и рядом с ними в стеклянных люльках лежат детки. А у меня нет никого.. спросила медсестру, та ответила: все вопросы к врачу. Попросила пить, не дали. Узнала, что потеряла много крови, что делали переливание. Снова уснула.
Разбудила меня милая женщина с косой на бок, заведующая детским отделением. Сказала, чтобы я прошла за ней. Я лишь спросила: «Он живой?» «Живой» - ответила она. Мы пришли в детскую реанимацию. Я никогда раньше не видела и не подумала бы, что из младенца может торчать столько трубочек. За моего бледненького и худощавого мальчика дышал огромный аппарат. Комок подступал к горлу, но я не плакала. Врач спокойно мне рассказал о том, что на вторые сутки мой сын перестал дышать, что произошло кровоизлияние в мозг, и что они сделают все возможное, чтобы его спасти. И еще она сказала, чтобы я не сильно надеялась, что он будет полноценным ребенком.. Я не совсем понимала, о чем она говорит. Ведь я столкнулась с таким впервые. О том, что его просто выдернули из родовых путей обратно, мне сказали уже позже, и совсем другие врачи.. Словно зомби я вышла из реанимации и пошла как будто в пустоту. Мимо проходили мамочки с детьми на руках, я провожала их взглядом, и мне казалось, что все это происходит во сне.
Однако, я столкнулась с самой что ни на есть настоящей реальностью. Мой сын пролежал в коме 11 суток. Задышал. Я была счастлива. А дальше - патологии, неврологии, диагнозы и бесконечное лечение, которое длится по сей день. Лечение от неизлечимой болезни - ДЦП. Но это уже совсем другая история. Кто виноват? Врач из женской консультации, которая не отправила меня на рентген? Или врач из роддома, которая сделала мне операцию при отсутствии к тому показаний? Я не знаю. Знаю только то, что абсолютно здоровый, доношенный ребенок стал инвалидом не по своей или моей вине. Кстати, в моей выписке из роддома написано, что во время беременности я переболела краснухой. Хотя о такой болезни я хоть и слышала, но ничего не знаю. Из меня хотели сделать виноватую, как видите. А ведь они работают дальше. Сколько женщин еще пострадает, а сколько детей, неизвестно. Страшно думать об этом. И не нужно.
Никого не хочу пугать, хочу только предупредить всех, кто собирается стать мамой. Следите за своим здоровьем сами, не стоит всецело доверять врачам. Обращайтесь к другим специалистам, если одни не помогли. Все в наших руках, нужно только научиться прислушиваться не только к окружающим, но и к себе.