Что такое настоящая дружба? На что готов человек ради своего друга? (ЕГЭ по русскому). Рэй брэдберивсе мои враги мертвы

Рэй Брэдбери

Все мои враги мертвы

На седьмой странице был некролог: «Тимоти Салливан. Компьютерный гений. 77 лет. Рак. Заупок. служба неофиц. Похороны в Сакраменто».

О боже! - вскричал Уолтер Грипп. - Боже, ну вот, все кончено.

Что кончено? - спросил я.

Жить больше незачем. Читай, - Уолтер встряхнул газетой.

Ну и что? - удивился я.

Все мои враги мертвы.

Аллилуйя! - засмеялся я. - И долго ты ждал, пока этот сукин сын…

- …ублюдок.

Хорошо, пока этот ублюдок откинет копыта? Так радуйся.

Радуйся, черта с два. Теперь у меня нет причин, нет причин, чтобы жить.

А это еще почему?

Ты не понимаешь. Тим Салливан был настоящим сукиным сыном. Я ненавидел его всей душой, всеми потрохами, всем своим существом.

Ну и что?

Да ты, похоже, меня не слушаешь. С его смертью исчез огонь.

Лицо Уолтера побелело.

Какой еще огонь, черт возьми?!

Пламя, черт побери, в моей груди, в моей душе, сокровенный огонь. Он горел благодаря ему. Он заставлял меня идти вперед. Я ложился ночью спать счастливый от ненависти. Я просыпался по утрам, радуясь, что завтрак даст мне необходимые силы, необходимые, чтобы убивать и убивать его раз за разом, между обедом и ужином. А теперь он все испортил, он задул это пламя.

Он нарочно сделал это с тобой? Нарочно умер, чтобы вывести тебя из себя?

Можно сказать и так.

Я так и сказал!

Ладно, пойду в кровать, буду снова бередить свои раны.

Не будь нюней, сядь, допей свой джин. Что это ты делаешь?

Не видишь, стягиваю простыню. Может, это моя последняя ночь.

Отойди от кровати, это глупо.

Смерть - глупая штука, какой-нибудь инсульт - бах - и меня нет.

Значит, он сделал это нарочно?

Не стану валить на него. Просто у меня скверный характер. Позвони в морг, какой там у них ассортимент надгробий. Мне простую плиту, без ангелов. Ты куда?

На улицу. Воздухом подышать.

Вернешься, а меня, может, уже и не будет!

Потерпишь, пока я поговорю с кем-нибудь, кто в здравом уме!

С кем же это?

С самим собой!

Я вышел постоять на солнышке.

«Быть такого не может», - думал я.

«Не может? - возразил я себе. - Иди, полюбуйся».

«Погоди. Что делать-то?»

«Не спрашивай меня, - ответило мое второе я. - Умрет он, умрем и мы. Нет работы - нет бабок. Поговорим о чем-нибудь другом. Это что, его записная книжка?»

«Полистай-ка, должен же там быть кто-то живой-здоровый».

«Ладно. Листаю. А, Б, В! Все мертвы!»

«Проверь на Г, Д, Е и Ж!»

«Мертвы!»

Я захлопнул книжку, словно дверь склепа.

Он прав: его друзья, враги… книга мертвых.

«Это же ярко, напиши об этом».

«Боже мой, ярко! Придумай хоть что-нибудь!»

«Погоди. Какие чувства ты испытываешь к нему сейчас? Точно! Вот и зацепка! Возвращаемся!»

Я приоткрыл дверь и просунул голову внутрь.

Все еще умираешь?

А ты как думал?

Вот упрямый осел.

Я вошел в комнату и встал у него над душой.

Хочешь, чтобы я заткнулся? - спросил Уолтер.

Ты не осел. Конь с норовом. Подожди, мне надо собраться с мыслями, чтобы вывалить все разом.

Жду, - произнес Уолтер. - Только давай поскорее, я уже отхожу.

Если бы. Так вот, слушай!

Ну это же не «рот-в-рот», просто проверка в реальных условиях: так вот, слушай внимательно!

Уолтер удивленно заморгал:

И это говорит мой старый друг, мой закадычный дружбан?

По лицу его пробежала тень.

Нет. Никакой я тебе не друг.

Брось, это же ты, дружище! - широко улыбаясь, проговорил он.

Раз уж ты собрался помирать, настала пора для исповеди.

Так ведь это я должен исповедоваться.

Но сначала я!

Уолтер закрыл глаза и помолчал.

Выкладывай, - сказал он.

Помнишь, в шестьдесят девятом была недостача наличных, ты еще тогда подумал, что Сэм Уиллис прихватил их с собой в Мексику?

Конечно, Сэм, кто же еще.

Нет, это был я.

Как так?

А так, - сказал я. - Моих рук дело. Сэм сбежал с какой-то цыпочкой. А я прикарманил бабки и свалил все на него! Это я!

Ну, это не такой уж тяжкий грех, - произнес Уолтер. - Я тебя прощаю.

Подожди, это еще не все.

Жду, - улыбнувшись, спокойно сказал Уолтер.

Насчет школьного выпускного в пятьдесят восьмом.

Да, подпортили мне вечерок. Мне досталась Дина-Энн Фрисби. А я хотел Мэри-Джейн Карузо.

И ты бы ее получил. Это я рассказал Мэри-Джейн про все твои приключения с бабами, перечислил ей все твои подвиги!

Ты это сделал? - Уолтер вытаращил на меня глаза. - Так это за тобой она увивалась на выпускном?

Уолтер в упор посмотрел на меня, но потом отвел взгляд.

Ладно, черт с ним, что было, то давно быльем поросло. У тебя все?

Не совсем.

О господи! Это становится интересно. Выкладывай.

Уолтер ткнул кулаком подушку и лег, приподнявшись на локте.

Потом была Генриетта Джордан.

Бог мой, Генриетта. Красотка. Потрясающее было лето.

Благодаря мне оно для тебя закончилось.

- Что?!

Она ведь бросила тебя, да? Сказала, что ее мать при смерти и ей надо быть подле мамочки.

Ты что, сбежал с Генриеттой?

Точно. Пункт следующий: помнишь, я заставил тебя продать в убыток акции «Айронворкс»? На следующей неделе я купил, когда они пошли на повышение.

Ну, это не страшно, - терпеливо произнес Уолтер.

Я частенько на нее заглядывался.

Не раз и не два, а раз сорок тебя сделали!

Замолчи!

Уолтер в бешенстве вцепился в одеяло.

Раскрой уши! Пока ты был в Панаме, мы с Эбби оттягивались тут по полной!

Я бы узнал об этом.

С каких это пор мужья узнают о таких вещах? Помнишь ее винный тур в Прованс?

Было дело.

А вот и нет. Она была в Париже и пила шампанское из моих ботинок для гольфа!

Из ботинок для гольфа?!

Париж был нашим гольф-клубом! А мы - чемпионами мира! Потом Марокко!

Но она там никогда не была!

Была, очень даже была! Рим! Угадай, кто был ее гидом?! Токио! Стокгольм!

Но ее родители сами были шведами!

Я вручал ей Нобелевскую премию. Брюссель, Москва, Шанхай, Бостон, Каир, Осло, Денвер, Дейтон!

Замолчи, о боже, замолчи! Замолчи!

Я замолчал и, как в старых фильмах, отошел к окну и закурил сигарету.

Мне было слышно, как Уолтер плачет. Я обернулся и увидел, что он сидит, свесив ноги с кровати, и слезы капают с его носа на пол.

Ты сукин сын! - всхлипнул он.

Ублюдок!

В самом деле.

Чудовище!

Мой лучший друг! Я убью тебя!

Сначала поймай!

А потом воскрешу и снова убью!

Что это ты делаешь?

Вылезаю из кровати, черт возьми! А ну, иди сюда!

Нетушки, - я открыл дверь и выглянул наружу. - Пока.

Я убью тебя, даже если на это уйдут годы!

Ха! Послушайте-ка его - годы!

Даже если на это уйдет целая вечность!

Вечность! Это круто! Тада-да-дам!

Стой, черт возьми!

Уолтер, шатаясь, подошел ко мне.

Сукин сын!

Ублюдок!

Аллилуйя! С Новым годом!

Прозит! Твое здоровье! Кем я тебе давеча был?

Да, другом!

Я рассмеялся смехом врача-терапевта.

Сукин сын! - прокричал Уолтер.

Он самый, точно, это я!

Я выскочил за дверь и улыбнулся.

Он самый!

Дверь с грохотом захлопнулась.

Все мои враги мертвы
Рэй Дуглас Брэдбери

Он всмотрелся в газетный некролог Тимоти Салливана, компьютерного гения, умершего в 77 лет от рака. Теперь все враги Уолтера Гриппа были мертвы! А у него не осталось причин, чтобы жить. Со смертью Тимоти Салливана у него потух в душе сокровенный огонь. Он горел благодаря врагу Салливану, и заставлял Уолтера идти вперед. Но если у Уолтера кончились старые враги, почему бы не появиться новым?

Рэй Брэдбери

Все мои враги мертвы

На седьмой странице был некролог: «Тимоти Салливан. Компьютерный гений. 77 лет. Рак. Заупок. служба неофиц. Похороны в Сакраменто».

О боже! - вскричал Уолтер Грипп. - Боже, ну вот, все кончено.

Что кончено? - спросил я.

Жить больше незачем. Читай, - Уолтер встряхнул газетой.

Ну и что? - удивился я.

Все мои враги мертвы.

Аллилуйя! - засмеялся я. - И долго ты ждал, пока этот сукин сын…

- …ублюдок.

Хорошо, пока этот ублюдок откинет копыта? Так радуйся.

Радуйся, черта с два. Теперь у меня нет причин, нет причин, чтобы жить.

А это еще почему?

Ты не понимаешь. Тим Салливан был настоящим сукиным сыном. Я ненавидел его всей душой, всеми потрохами, всем своим существом.

Ну и что?

Да ты, похоже, меня не слушаешь. С его смертью исчез огонь.

Лицо Уолтера побелело.

Какой еще огонь, черт возьми?!

Пламя, черт побери, в моей груди, в моей душе, сокровенный огонь. Он горел благодаря ему. Он заставлял меня идти вперед. Я ложился ночью спать счастливый от ненависти. Я просыпался по утрам, радуясь, что завтрак даст мне необходимые силы, необходимые, чтобы убивать и убивать его раз за разом, между обедом и ужином. А теперь он все испортил, он задул это пламя.

Он _нарочно_ сделал это с тобой? Нарочно умер, чтобы вывести тебя из себя?

Можно сказать и так.

Я так и сказал!

Ладно, пойду в кровать, буду снова бередить свои раны.

Не будь нюней, сядь, допей свой джин. Что это ты делаешь?

Не видишь, стягиваю простыню. Может, это моя последняя ночь.

Отойди от кровати, это глупо.

Смерть - глупая штука, какой-нибудь инсульт - бах - и меня нет.

Значит, он сделал это нарочно?

Не стану валить на него. Просто у меня скверный характер. Позвони в морг, какой там у них ассортимент надгробий. Мне простую плиту, без ангелов. Ты куда?

На улицу. Воздухом подышать.

Вернешься, а меня, может, уже и не будет!

Потерпишь, пока я поговорю с кем-нибудь, кто в здравом уме!

С кем же это?

С самим собой!

Я вышел постоять на солнышке.

«Быть такого не может», - думал я.

«Не может? - возразил я себе. - Иди, полюбуйся».

«Погоди. Что делать-то?»

«Не спрашивай меня, - ответило мое второе я. - Умрет он, умрем и мы. Нет работы - нет бабок. Поговорим о чем-нибудь другом. Это что, его записная книжка?»

«Полистай-ка, должен же там быть кто-то живой-здоровый».

«Ладно. Листаю. А, Б, В! Все мертвы!»

«Проверь на Г, Д, Е и Ж!»

«Мертвы!»

Я захлопнул книжку, словно дверь склепа.

Он прав: его друзья, враги… книга мертвых.

«Это же ярко, напиши об этом».

«Боже мой, ярко! _Придумай_ хоть что-нибудь!»

«Погоди. Какие чувства ты испытываешь к нему сейчас? Точно! Вот и зацепка! Возвращаемся!»

Я приоткрыл дверь и просунул голову внутрь.

Все еще умираешь?

А ты как думал?

Вот упрямый осел.

Я вошел в комнату и встал у него над душой.

Хочешь, чтобы я заткнулся? - спросил Уолтер.

Ты не осел. Конь с норовом. Подожди, мне надо собраться с мыслями, чтобы вывалить все разом.

Жду, - произнес Уолтер. - Только давай поскорее, я уже отхожу.

Если бы. Так вот, слушай!

Ну это же не «рот-в-рот», просто проверка в реальных условиях: так вот, слушай внимательно!

Уолтер удивленно заморгал:

И это говорит мой старый друг, мой закадычный дружбан?

По лицу его пробежала тень.

Нет. Никакой я тебе не друг.

Брось, это же ты, дружище! - широко улыбаясь, проговорил он.

Раз уж ты собрался помирать, настала пора для исповеди.

Так ведь это я должен исповедоваться.

Но сначала я!

Уолтер закрыл глаза и помолчал.

Выкладывай, - сказал он.

Помнишь, в шестьдесят девятом была недостача наличных, ты еще тогда подумал, что Сэм Уиллис прихватил их с собой в Мексику?

Конечно, Сэм, кто же еще.

Нет, это был я.

Как так?

А так, - сказал я. - Моих рук дело. Сэм сбежал с какой-то цыпочкой. А я прикарманил бабки и свалил все на него! Это я!

Ну, это не такой уж тяжкий грех, - произнес Уолтер. - Я тебя прощаю.

Подожди, это еще не все.

Жду, - улыбнувшись, спокойно сказал Уолтер.

Насчет школьного выпускного в пятьдесят восьмом.

Да, подпортили мне вечерок. Мне досталась Дина-Энн Фрисби. А я хотел Мэри-Джейн Карузо.

И ты бы ее получил. Это я рассказал Мэри-Джейн про все твои приключения с бабами, перечислил ей все твои подвиги!

Ты это _сделал?_ - Уолтер вытаращил на меня глаза. - Так это за тобой она увивалась на выпускном?

Уолтер в упор посмотрел на меня, но потом отвел взгляд.

Ладно, черт с ним, что было, то давно быльем поросло. У тебя все?

Не совсем.

О господи! Это становится интересно. Выкладывай.

Уолтер ткнул кулаком подушку и лег, приподнявшись на локте.

Потом была Генриетта Джордан.

Бог мой, Генриетта. Красотка. Потрясающее было лето.

Благодаря мне оно для тебя закончилось.

Она ведь бросила тебя, да? Сказала, что ее мать при смерти и ей надо быть подле мамочки.

Ты что, сбежал с Генриеттой?

Точно. Пункт следующий: помнишь, я заставил тебя продать в убыток акции «Айронворкс»? На следующей неделе я купил, когда они пошли на повышение.

Ну, это не страшно, - терпеливо произнес Уолтер.

Я частенько на нее заглядывался.

Не раз и не два, а раз сорок тебя сделали!

Замолчи!

Уолтер в бешенстве вцепился в одеяло.

Раскрой уши! Пока ты был в Панаме, мы с Эбби оттягивались тут по полной!

Я бы узнал об этом.

С каких это пор мужья узнают о таких вещах? Помнишь ее винный тур в Прованс?

Было дело.

А вот и нет. Она была в Париже и пила шампанское из моих ботинок для гольфа!

Из ботинок для гольфа?!

Париж был нашим гольф-клубом! А мы - чемпионами мира! Потом Марокко!

Но она там никогда не была!

Была, очень даже была! Рим! Угадай, кто был ее гидом?! Токио! Стокгольм!

Но ее родители сами были шведами!

Я вручал ей Нобелевскую премию. Брюссель, Москва, Шанхай, Бостон, Каир, Осло, Денвер, Дейтон!

Замолчи, о боже, замолчи! Замолчи!

Я замолчал и, как в старых фильмах, отошел к окну и закурил сигарету.

Мне было слышно, как Уолтер плачет. Я обернулся и увидел, что он сидит, свесив ноги с кровати, и слезы капают с его носа на пол.

Ты сукин сын! - всхлипнул он.

Ублюдок!

В самом деле.

Чудовище!

Мой лучший друг! Я убью тебя!

Сначала поймай!

А потом воскрешу и снова убью!

Что это ты делаешь?

Вылезаю из кровати, черт возьми! А ну, иди сюда!

Нетушки, - я открыл дверь и выглянул наружу. - Пока.

Я убью тебя, даже если на это уйдут годы!

Ха! Послушайте-ка его - _годы!_

Даже если на это уйдет целая _вечность!_

Вечность! Это круто! Тада-да-дам!

Стой, черт возьми!

Уолтер, шатаясь, подошел ко мне.

Сукин сын!

Ублюдок!

Аллилуйя! С Новым годом!

Прозит! Твое здоровье! Кем я тебе давеча был?

Да, _другом!_

Я рассмеялся смехом врача-терапевта.

Сукин сын! - прокричал Уолтер.

Он самый, точно, это _я!_

Я выскочил за дверь и улыбнулся.

Он самый!

Дверь с грохотом захлопнулась.

«Диалог двух друзей, ставший основой рассказа Рэя Брэдбери "Все мои враги мертвы", делает текст лёгким для восприятия, немонотонным. Однако, будучи лишённой авторских пояснений, такая форма требует более тщательного подбора средств выразительности, чтобы максимально полно передать содержание авторского замысла. Стоит отметить довольно частое употребление (А)______ (в предложениях 47, 49), а также такого тропа, как (Б)______ (предложение 89). Важную роль играет и такое синтаксическое средство, как (В)______ (предложения 25, 35, 70). Дополнительные выразительные оттенки привносит также такой приём, как (Г)______ (предложения 23, 48)».

Список терминов:

1) градация

2) эпифора

3) ряды однородных членов предложения

4) метонимия

5) риторическое восклицание

6) гипербола

7) неологизмы

8) фразеологизмы

9) антитеза

Запишите в ответ цифры, расположив их в порядке, соответствующем буквам:

A	Б	В	Г

(1)На седьмой странице был некролог: «(2)Тимоти Салливан. (3)77 лет».

– (4)О боже! – вскричал Уолтер Грипп. – (5)Всё кончено.

– (6)Что кончено? – спросил я.

– (7)Жить больше незачем. (8)Читай, – Уолтер встряхнул газетой.

– (9)И что? – удивился я.

– (10)Все мои враги мертвы.

– (11)Радуйся! – засмеялся я.

– (12)Теперь у меня нет причин жить.

– (13)Это почему?

– (14)Ты не понимаешь. (15)Тим Салливан... (16)Я ненавидел его всей

душой, всем своим существом.

– (17)И что?

– (18)С его смертью исчез огонь!

(19)Лицо Уолтера побелело.

– (20)Какой ещё огонь?! – возмутился я.

– (21)Пламя в моей груди, в моей душе, сокровенный огонь. (22)Он

возгорался благодаря ему. (23)Он заставлял меня идти вперёд, а теперь

Салливан всё испортил, он задул это пламя… (24)Ладно, пойду в кровать,

буду бередить свои раны.

– (25)Отойди от кровати, это глупо – на дворе день!

– (26)Позвони в морг, какой там у них ассортимент надгробий. (27)Мне

простую плиту. (28)Ты куда?

– (29)На улицу, воздухом подышать.

– (30)Вернёшься, а меня, может, уже и не будет!

– (31)Потерпишь, пока я поговорю с кем-нибудь, кто в здравом уме!

– (32)С кем же это?

– (33)С самим собой!

(34)Я вышел постоять на солнышке, поглядел вокруг и задумался.

(35)«Боже мой! (36)Придумай хоть что-нибудь!» – завёл я диалог сам

с собой. (37)«Я не знаю, что делать», – ответило мне моё второе я.

(38)«Погоди, какие чувства ты испытываешь к нему сейчас? (39)Злость?

(40)Точно! (41)Вот и зацепка! (42)Возвращаемся!»

(43)Я вернулся в комнату.

– (44)Всё ещё умираешь?

– (45)А ты как думал?

– (46)Вот упрямый осёл.

(47)Я подошёл ближе к Уолтеру – решил стоять у него над душой.

– (48)Хотя нет, никакой ты не осёл – конь с норовом. (49)Подожди, мне

надо собраться с мыслями, чтобы вывалить всё разом.

– (50)Давай поскорее, я уже отхожу, – произнёс Уолтер.

– (51)Слушай!

(52)Уолтер заморгал:

– (53)Ну чего тебе, мой старый друг, закадычный дружбан?

– (54)Никакой я тебе не друг. (55)Раз уж ты собрался помирать, настала

пора для исповеди.

– (56)Так ведь это я должен исповедоваться.

– (57)Сначала я! (58)Помнишь, в шестьдесят девятом была недостача, ты

тогда подумал, что Сэм Уиллис прихватил деньги с собой в Мексику?

– (59)Конечно, Сэм тогда украл бабки, кто же ещё.

– (60)Всё это моих рук дело, я прикарманил деньги и свалил на него!

– (61)Ну, это не такой уж тяжкий грех, – произнёс Уолтер.

– (62)Теперь насчёт школьного выпускного в пятьдесят восьмом. (63)Ты

хотел, чтобы в тот вечер тебя сопровождала Мэри-Джейн Карузо. (64)Но я

рассказал ей про тебя всякие гадости, и она отказалась!

– (65)Ты? – Уолтер вытаращил на меня глаза.

– (66)Точно.

(67)Уолтер ткнул кулаком подушку и лёг, приподнявшись на локте.

– (68)Потом была Генриетта Джордан.

– (69)Бог мой, Генриетта. (70)Я был так влюблён в неё! (71)Потряса-

ющее было лето.

– (72)Благодаря мне оно для тебя закончилось.

– (73)Что?!

– (74)Она ведь бросила тебя, сказала, что её мать при смерти и ей надо

быть подле мамочки?

– (75)Ты сбежал с Генриеттой?

– (76)Точно.

(77)Я говорил ещё много чего обидного, вдохновляясь собственной

фантазией. (78)И злоба Уолтера крепла, а вместе с ней – и его жизненные

– (79)Чудовище! – всхлипнул он, свесив ноги с кровати. – (80)Мой

лучший друг! (81)Я уничтожу тебя!

– (82)Сначала поймай!.. (83)Что это ты делаешь?

– (84)Вылезаю из кровати! (85)Иди сюда!

– (86)Нетушки!

– (87)Я уничтожу тебя! (88)Даже если на это уйдут годы! (89)Даже если

на это уйдёт целая вечность!

– (90)Вечность! (91)Это круто! (92)Тада-да-дам! (93)Кем я тебе давеча

– (94)Другом?

– (95)Да, другом!

(96)Я рассмеялся смехом врача-терапевта, выскочил за дверь и

улыбнулся.

(По Р. Брэдбери* )

* Рэй Брэдбери (1920-2012) - американский писатель, автор более 800 разных литературных произведений, среди которых несколько романов и повестей, сотни рассказов, десятки пьес, ряд статей, заметок и стихотворений.

Пояснение.

«Диалог двух друзей, ставший основой рассказа Рэя Брэдбери "Все мои враги мертвы", делает текст лёгким для восприятия, немонотонным. Однако, будучи лишённой авторских пояснений, такая форма требует более тщательного подбора средств выразительности, чтобы максимально полно передать содержание авторского замысла. Стоит отметить довольно частое употребление (А)фразеологизмов (в предложениях 47, 49), а также такого тропа, как (Б)гиперболы (предложение 89). Важную роль играет и такое синтаксическое средство, как (В)риторическое восклицание (предложения 25, 35, 70). Дополнительные выразительные оттенки привносит также такой приём, как (Г)антитеза (предложения 23, 48)».

Фразеологизм − устойчивое словосочетание, обладающее неделимым смыслом и извлекаемое из нашей памяти в готовом виде.

Гипербола − преувеличение.

Риторическое восклицание − приём передачи кульминации чувств, служит для привлечения внимания.

Антитеза − противопоставление.

Ответ: 8659.

, сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Рэй Брэдбери
Все мои враги мертвы

На седьмой странице был некролог: «Тимоти Салливан. Компьютерный гений. 77 лет. Рак. Заупок. служба неофиц. Похороны в Сакраменто».

– О боже! – вскричал Уолтер Грипп. – Боже, ну вот, все кончено.

– Что кончено? – спросил я.

– Жить больше незачем. Читай, – Уолтер встряхнул газетой.

– Ну и что? – удивился я.

– Все мои враги мертвы.

– Аллилуйя! – засмеялся я. – И долго ты ждал, пока этот сукин сын…

– Ублюдок.

– Хорошо, пока этот ублюдок откинет копыта? Так радуйся.

– Радуйся, черта с два! Теперь у меня нет причин, нет причин, чтобы жить.

– А это еще почему?

– Ты не понимаешь. Тим Салливан был настоящим сукиным сыном. Я ненавидел его всей душой, всеми потрохами, всем своим существом.

– Ну и что?

– Да ты, похоже, меня не слушаешь. С его смертью исчез огонь.

Лицо Уолтера побелело.

– Какой еще огонь, черт возьми?!

– Пламя, черт побери, в моей груди, в моей душе, сокровенный огонь. Он горел благодаря ему. Он заставлял меня идти вперед. Я ложился ночью спать счастливый от ненависти. Я просыпался по утрам, радуясь, что завтрак даст мне необходимые силы – необходимые, чтобы убивать и убивать его раз за разом, между обедом и ужином. А теперь он все испортил, он задул это пламя.

– Он нарочно сделал это с тобой? Нарочно умер, чтобы вывести тебя из себя?

– Можно сказать и так.

– Я так и сказал!

– Ладно, пойду в кровать, буду снова бередить свои раны.

– Не будь нюней, сядь, допей свой джин. Что это ты делаешь?

– Не видишь, стягиваю простыню. Может, это моя последняя ночь.

– Отойди от кровати, это глупо.

– Смерть – глупая штука; какой-нибудь инсульт, бах – и меня нет.

– Значит, он сделал это нарочно?

– Не стану валить на него. Просто у меня скверный характер. Позвони в морг, узнай, какой там у них ассортимент надгробий. Мне простую плиту, без ангелов. Ты куда?

– На улицу. Воздухом подышать.

– Вернешься, а меня, может, уже и не будет!

– Потерпишь, пока я поговорю с кем-нибудь, кто в здравом уме!

– С кем же это?

– С самим собой!

Я вышел постоять на солнышке.

«Быть такого не может», – думал я.

«Не может? – возразил я себе. – Иди, полюбуйся».

«Погоди. Что делать-то?»

«Не спрашивай меня», – ответило мое второе я. – «Умрет он, умрем и мы. Нет работы – нет бабок. Поговорим о чем-нибудь другом. Это что, его записная книжка?»

«Полистай-ка, должен же там быть кто-то живой-здоровый».

«Ладно. Листаю. А, Б, В. Все мертвы!»

«Проверь на Г, Д, Е и Ж».

«Мертвы!»

Я захлопнул книжку, словно дверь склепа.

Он прав: его друзья, враги… книга мертвых.

«Это же ярко, напиши об этом».

«Боже мой, ярко! Придумай хоть что-нибудь!»

«Погоди. Какие чувства ты испытываешь к нему сейчас? Точно! Вот и зацепка! Возвращаемся!»

Я приоткрыл дверь и просунул голову внутрь.

– Все еще умираешь?

– А ты как думал?

– Вот упрямый осел.

Я вошел в комнату и встал у него над душой.

– Хочешь, чтобы я заткнулся? – спросил Уолтер.

– Ты не осел. Ты конь с норово

конец ознакомительного фрагмента

Внимание! Это ознакомительный фрагмент книги.

Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента ООО "ЛитРес".

Проблемы и темы: - смысл жизни
- обида
- прощение
- дружба, роль дружбы в жизни человека

ВСЕ МОИ ВРАГИ МЕРТВЫ

Время чтения рассказа - 9 минут.

На седьмой странице был некролог: «Тимоти Салливан. Компьютерный гений. 77 лет. Рак. Заупок. служба неофиц. Похороны в Сакраменто».
- О боже! - вскричал Уолтер Грипп. - Боже, ну вот, все кончено.
- Что кончено? - спросил я.
- Жить больше незачем. Читай, - Уолтер встряхнул газетой.
- Ну и что? - удивился я.
- Все мои враги мертвы.
- Аллилуйя! - засмеялся я. - И долго ты ждал, пока этот сукин сын...
- ...ублюдок.
- Хорошо, пока этот ублюдок откинет копыта? Так радуйся.
- Радуйся, черта с два. Теперь у меня нет причин, нет причин, чтобы жить.
- А это еще почему?
- Ты не понимаешь. Тим Салливан был настоящим сукиным сыном. Я ненавидел его всей душой, всеми потрохами, всем своим существом.
- Ну и что?
- Да ты, похоже, меня не слушаешь. С его смертью исчез огонь.
Лицо Уолтера побелело.
- Какой еще огонь, черт возьми?!
- Пламя, черт побори, в моей груди, в моей душе, сокровенный огонь. Он горел благодаря ему. Он заставлял меня идти вперед. Я ложился ночью спать счастливый от ненависти. Я просыпался по утрам, радуясь, что завтрак даст мне необходимые силы, необходимые, чтобы убивать и убивать его раз за разом, между обедом и ужином. А теперь он все испортил, он задул это пламя.
- Он нарочно сделал это с тобой? Нарочно умер, чтобы вывести тебя из себя?
- Можно сказать и так.
- Я так и сказал!
- Ладно, пойду в кровать, буду снова бередить свои раны.
- Не будь нюней, сядь, допой свой джин. Что это ты делаешь?
- Не видишь, стягиваю простыню. Может, это моя последняя ночь.
- Отойди от кровати, это глупо.
- Смерть - глупая штука, какой-нибудь инсульт - бах - и меня нет.
- Значит, он сделал это нарочно?
- Не стану валить на него. Просто у меня скверный характер. Позвони в морг, какой там у них ассортимент надгробий. Мне простую плиту, без ангелов. Ты куда?
- На улицу. Воздухом подышать.
- Вернешься, а меня, может, уже и не будет!
- Потерпишь, пока я поговорю с кем-нибудь, кто в здравом уме!
- С кем же это?
- С самим собой!
Я вышел постоять на солнышке.
«Быть такого не может», - думал я.
«Не может? - возразил я себе. - Иди, полюбуйся».
«Погоди. Что делать-то?»
«Не спрашивай меня, - ответило мое второе я. - Умрет он, умрем и мы. Нет работы - нет бабок. Поговорим о чем-нибудь другом. Это что, его записная книжка?»
«Точно».
«Полистай-ка, должен же там быть кто-то живой-здоровый».
«Ладно. Листаю. А, Б, В! Все мертвы!»
«Проверь на Г, Д, Е и Ж!»
«Мертвы!»
Я захлопнул книжку, словно дверь склепа.
Он прав: его друзья, враги... книга мертвых.
«Это же ярко, напиши об этом».
«Боже мой, ярко! Придумай хоть что-нибудь!»
«Погоди. Какие чувства ты испытываешь к нему сейчас? Точно! Вот и зацепка! Возвращаемся!»
Я приоткрыл дверь и просунул голову внутрь.
- Все еще умираешь?
- А ты как думал?
- Вот упрямый осел.
Я вошел в комнату и встал у него над душой.
- Хочешь, чтобы я заткнулся? - спросил Уолтер.
- Ты не осел. Конь с норовом. Подожди, мне надо собраться с мыслями, чтобы вывалить все разом.
- Жду, - произнес Уолтер. - Только давай поскорее, я уже отхожу.
- Если бы. Так вот, слушай!
- Отойди подальше, ты на меня дышишь.
- Ну это же не «рот-в-рот», просто проверка в реальных условиях: так вот, слушай внимательно!
Уолтер удивленно заморгал:
- И это говорит мой старый друг, мой закадычный дружбан?
По лицу его пробежала тень.
- Нет. Никакой я тебе не друг.
- Брось, это же ты, дружище! - широко улыбаясь, проговорил он.
- Раз уж ты собрался помирать, настала пора для исповеди.
- Так ведь это я должен исповедоваться.
- Но сначала я!
Уолтер закрыл глаза и помолчал.
- Выкладывай, - сказал он.
- Помнишь, в шестьдесят девятом была недостача наличных, ты еще тогда подумал, что Сэм Уиллис прихватил их с собой в Мексику?
- Конечно, Сэм, кто же еще.
- Нет, это был я.
- Как так?

А так, - сказал я. - Моих рук дело. Сэм сбежал с какой-то цыпочкой. А я прикарманил бабки и свалил все на него! Это я!

Ну, это не такой уж тяжкий грех, - произнес Уолтер. - Я тебя прощаю.
- Подожди, это еще не все.
- Жду, - улыбнувшись, спокойно сказал Уолтер.
- Насчет школьного выпускного в пятьдесят восьмом.
- Да, подпортили мне вечерок. Мне досталась Дика-Энн Фрисби. А я хотел Мэри-Джейн Карузо.
- И ты бы ее получил. Это я рассказал Мэри-Джейн про все твои приключения с бабами, перечислил ей все твои подвиги!
- Ты это сделал? - Уолтер вытаращил на меня глаза. - Так это за тобой она увивалась на выпускном?
- Точно.
Уолтер в упор посмотрел на меня, но потом отвел взгляд.
- Ладно, черт с ним, что было, то давно быльем поросло. У тебя все?
- Не совсем.
- О господи! Это становится интересно. Выкладывай.
Уолтер ткнул кулаком подушку и лег, приподнявшись на локте.
- Потом была Генриетта Джордан.
- Бог мой, Генриетта. Красотка. Потрясающее было лето.
- Благодаря мне оно для тебя закончилось.
- Что?!

Она ведь бросила тебя, да? Сказала, что ее мать при смерти и ей надо быть подле мамочки.

Ты что, сбежал с Генриеттой?
- Точно. Пункт следующий: помнишь, я заставил тебя продать в убыток акции «Айронворкс»? На следующей неделе я купил, когда они пошли на повышение.
- Ну, это не страшно, - терпеливо произнес Уолтер.
- Далее, - продолжал я, - Барселона, шестьдесят девятый, я пожаловался на мигрень, отправился спать пораньше и прихватил с собой Кристину Лопес!
- Я частенько на нее заглядывался.
- Ты повышаешь голос.
- Правда?
- Далее, твоя жена! Мы с ней наставили тебе рога.
- Рога?
- Не раз и не два, а раз сорок тебя сделали!
- Замолчи!
Уолтер в бешенстве вцепился в одеяло.
- Раскрой уши! Пока ты был в Панаме, мы с Эбби оттягивались тут по полной!
- Я бы узнал об этом.
- С каких это пор мужья узнают о таких вещах? Помнишь ее винный тур в Прованс?
- Было дело.
- А вот и нет. Она была в Париже и пила шампанское из моих ботинок для гольфа!
- Из ботинок для гольфа?!
- Париж был нашим гольф-клубом! А мы - чемпионами мира! Потом Марокко!
- Но она там никогда не была!
- Была, очень даже была! Рим! Угадай, кто был ее гидом?! Токио! Стокгольм!
- Но ее родители сами были шведами!
- Я вручал ей Нобелевскую премию. Брюссель, Москва, Шанхай, Бостон, Каир, Осло, Денвер, Дейтон!
- Замолчи, о боже, замолчи! Замолчи!
Я замолчал и, как в старых фильмах, отошел к окну и закурил сигарету.
Мне было слышно, как Уолтер плачет. Я обернулся и увидел, что он сидит, свесив ноги с кровати, и слезы капают с его носа на пол.
- Ты сукин сын! - всхлипнул он.
- Точно.
- Ублюдок!
- В самом деле.
- Чудовище!
- Правда?
- Мой лучший друг! Я убью тебя!
- Сначала поймай!
- А потом воскрешу и снова убью!
- Что это ты делаешь?
- Вылезаю из кровати, черт возьми! А ну, иди сюда!
- Нетушки, - я открыл дверь и выглянул наружу. - Пока.
- Я убью тебя, даже если на это уйдут годы!
- Ха! Послушайте-ка его - годы!
- Даже если на это уйдет целая вечность!
- Вечность! Это круто! Тада-да-дам!
- Стой, черт возьми!
Уолтер, шатаясь, подошел ко мне.
- Сукин сын!
- Точно!
- Ублюдок!
- Аллилуйя! С Новым годом!
- Что?
- Прозит! Твое здоровье! Кем я тебе давеча был?
- Другом?
- Да, другом!
Я рассмеялся смехом врача-терапевта.
- Сукин сын! - прокричал Уолтер.
- Он самый, точно, это я!
Я выскочил за дверь и улыбнулся.
- Он самый!
Дверь с грохотом захлопнулась.