Ревнивый муж, искалечивший свою жену: «Я сейчас отрублю тебе руки. Ты ими так любила гладить детей! Почему жена постоянно кричит. Как утихомирить кулак-бабу? Искалеченная жена кричит

Я посвящаю эту книгу моей маме, моим дедушкам и бабушкам, братьям и сестрам, моим детям, без которых у меня никогда не было бы сил и мужества бороться, моему компаньону.

Я хочу поблагодарить всех, кого встретила на своем пути и кто тронул меня своей вовлеченностью в борьбу за физическое и моральное достоинство человека, фундаментальные права и особенно права женщин.

Я хочу поблагодарить всех людей, которые поддержали меня, вблизи или издалека, в моей борьбе, а также все тех, кто помог мне, чтобы эта книга стала реальностью.

Здешний холод не для меня, африканки. Я иду. Я всегда много ходила. Настолько много, что мне частенько доставалось от мамы:

Чего ходишь? Остановись! Весь квартал судачит о тебе!

А иногда она даже проводила воображаемую линию у нашего порога.

Видишь эту черту? С этого момента ты ее не переступишь!

Я же торопилась поиграть с подружками, сходить за водой, прогуляться но рынку или посмотреть на военных в красивой форме, которые маршировали вдоль Стены Согласия. Под словом «ходить» моей мамой на языке сонинке подразумевалось, что я носилась где попало, слишком любопытная к окружающему миру.

Я на самом деле «прошагала мою жизнь», и куда-то только меня не заносило: сегодня я в ЮНИСЕФ в Цюрихе, вчера на Сорок девятой сессии Генеральной Ассамблеи ООН, посвященной правам женщин. Хади в ООН! Женщина-борец по имени Хади, в прошлом самая обычная девочка из «чрева песка», как и все африканские дети. Та самая маленькая Хади, что идет к источнику за водой, семенит мимо бабушек и тетушек в бубу , гордо несет на голове корзину с арахисом для помола; Хади, обязанная доставить в целости и сохранности политое маслом тесто цвета янтаря и внезапно пришедшая в ужас, увидев его распластанным на земле. Я до сих нор слышу рассерженный голос бабушки:

Ты уронила его? Ну, ты у меня получишь!

Я вижу, как она спускается с крыльца, вооруженная метлой вместо кнута, в то время как мои сестры и кузины потешаются надо мной. Она бьет по спине, попе, и моя маленькая набедренная повязка предательски сползает вниз. Девчонки мчатся мне на помощь, и бабушка, по-прежнему сердитая, обращается к ним:

Вы ее защищаете? Сейчас я вам покажу!

Я пользуюсь моментом, чтобы сбежать в дом дедушки, спрятаться за его складной кроватью, там, где она не сможет меня найти. Дедушка - мое спасение, моя защита. Он никогда не вмешивается в процесс наказания, оставляя его женщинам. Он не кричит, только объясняет:

Хади, если тебя посылают что-нибудь сделать, ты должна сконцентрироваться на том, что делаешь! Я уверен, ты играла с подругами и не увидела, как корзина перевернулась.

После заслуженной порки у меня есть право на ласки бабушки и. сестер, кислое молоко и кускус . Это что-то вроде утешения. Ягодицы еще болят, но я играю с куклой, сидя под манговым деревом с сестрами и кузинами. Маленькая Хади ждет прихода сентября, чтобы пойти в школу вместе с остальными братьями и сестрами. Мама следит за тем, чтобы у нас всегда были тетради и карандаши. Для этого ей даже приходится в чем-то себя ограничивать.

Приятно жить в большом доме в предместье Тьеса, тихого городка с широкими зелеными улицами. Он расположен у подножия мечети, куда дедушка и другие мужчины ходят молиться с наступлением рассвета.

Папа работает на железной дороге, мы с ним редко видимся. За мной, согласно нашей традиции, поручили присматривать бабушке Фулей, она отвечает за мое воспитание. Фулей - вторая жена дедушки, у нее нет собственных детей. У нас бездетная женщина не страдает по этому поводу. Дом бабушки в ста метрах от нашего, и я курсирую между ними, отыскивая то в одном, то в другом что-нибудь вкусненькое.

У дедушки три жены: первая Мари, мама моей мамы, вторая Фулей, которой меня «подарили» для воспитания, и Аста, третья, бывшая жена старшего брата дедушки. На ней дедушка женился после смерти брата, как велит обычай. Все они - наши бабушки, женщины без возраста, которые одинаково нас любят, наказывают и, разумеется, утешают.

В нашей семье три мальчика и пять девочек, в племени - кузины, племянницы, тети. У нас все друг другу братья и сестры, тети и племянницы, кому-то одному и всем сразу. Нас невозможно сосчитать, некоторых из двоюродных сестер я даже не знаю. Моя семья из благородной касты сонинке. Раньше сонинке торговали тканью, золотом и драгоценными камнями. Дедушка работал на железной дороге в Тьесе. Туда же он пристроил и моего отца.

Наша семья из священников и крестьян, мужчины - имамы деревни. Благородная семья в понимании нас, сонинке, - каста, не имеющая ничего общего с европейским дворянством. Воспитание очень строгое. Нам прививают честность, порядочность и верность слову, ценности и принципы, которые следуют с нами по жизни.

Родилась я незадолго до обретения страной независимости, в тысяча девятьсот пятьдесят девятом году, в один из октябрьских дней. А в октябре тысяча девятьсот шестьдесят шестого года, в семь лет, я впервые переступила школьный порог. До этого времени я жила счастливо, окруженная любовью. Мне рассказывали о возделывании полей, национальной кухне, приправах, которыми мои бабушки торговали на рынке. К четырем или пяти годам у меня появилась своя скамейка. Бабушка Фулей сделала ее для меня, поскольку здесь у каждого ребенка есть своя скамейка. Он садится на нее, когда ест кускус, и оставляет ее в комнате мамы или бабушки, той, что его воспитывает, купает, одевает, ласкает или наказывает. Скамейка - причина ссор между детьми: «Ты взял мою скамейку!», «Отдай ей скамейку, она старше тебя!». Ее хранят долго, пока дерево не рассохнется или ее хозяин не вырастет и не станет обладателем новой скамейки, большей по размеру. Тогда можно передать свою скамейку «по наследству» младшему брату или сестре.

Скамейку для меня заказала и оплатила моя бабушка. Я гордо несла ее на голове: она - символ перехода от раннего детства, когда еще садятся на пол, к статусу ребенка, который сидит и ходит, как взрослые. Я хожу с ней в поле, по улочкам рынка, между баобабами и манговыми деревьями во дворе, к дому с фонтаном, к бабушкам - хожу в защищенном пространстве, теплота которого скоро безжалостно оборвется.

Я ходила с семи лет, от Тьеса до Нью-Йорка, проходя через Рим, Париж, Цюрих, Лондон. Я никогда не переставала ходить, особенно с того дня, когда бабушки сообщили мне: «Сегодня, деточка, мы пойдем тебя „очищать"».

Накануне мои кузины приехали из Дакара на школьные каникулы: сестра Даба семи лет, Леле, Анни и Ндайе, двоюродные сестры, и другие, более дальние родственницы, их имен я уже не помню, С десяток девчонок от шести до девяти лет, сидящих, раскинув ноги, на крыльце перед комнатой одной из бабушек. Мы играем в разные игры - в «папу и маму», торговлю пряностями на рынке, в приготовление еды с маленькой железной посудой, которую наши родители мастерят для нас сами, и в кукол, деревянных и матерчатых.

Этим вечером мы спим, как обычно, в комнатах бабушки, тети или мамы.

На следующий день рано утром меня будят и обмывают. Мама надевает на меня платье в цветочек без рукавов; оно из африканской ткани, но европейского покроя. Я хорошо помню его цвета - коричневый, желтый и персиковый. Я обуваюсь в мои маленькие каучуковые сандалим, в мои «шлепки». Еще очень рано. Нет никого на улице б нашем квартале.

Мы переходим дорогу, что простирается вдоль мечети, около которой мужчины уже готовы к молитве. Дверь в мечеть еще закрыта, и я слышу их голоса. Солнце пока не взошло, но скоро будет очень жарко. Сейчас сезон дождей, но их почему-то нет. Через несколько часов температура поднимется до тридцати пяти градусов.

Искалеченная

– Чего ходишь? Остановись! Весь квартал судачит о тебе!

А иногда она даже проводила воображаемую линию у нашего порога.

– Видишь эту черту? С этого момента ты ее не переступишь!

– Ты уронила его? Ну, ты у меня получишь!

– Вы ее защищаете? Сейчас я вам покажу!

Я пользуюсь моментом, чтобы сбежать в дом дедушки, спрятаться за его складной кроватью, там, где она не сможет меня найти. Дедушка – мое спасение, моя защита. Он никогда не вмешивается в процесс наказания, оставляя его женщинам. Он не кричит, только объясняет:

– Хади, если тебя посылают что-нибудь сделать, ты должна сконцентрироваться на том, что делаешь! Я уверен, ты играла с подругами и не увидела, как корзина перевернулась.

Папа работает на железной дороге, мы с ним редко видимся. За мной, согласно нашей традиции, поручили присматривать бабушке Фулей, она отвечает за мое воспитание. Фулей – вторая жена дедушки, у нее нет собственных детей. У нас бездетная женщина не страдает по этому поводу. Дом бабушки в ста метрах от нашего, и я курсирую между ними, отыскивая то в одном, то в другом что-нибудь вкусненькое.

У дедушки три жены: первая Мари, мама моей мамы, вторая Фулей, которой меня «подарили» для воспитания, и Аста, третья, бывшая жена старшего брата дедушки. На ней дедушка женился после смерти брата, как велит обычай. Все они – наши бабушки, женщины без возраста, которые одинаково нас любят, наказывают и, разумеется, утешают.

В нашей семье три мальчика и пять девочек, в племени – кузины, племянницы, тети. У нас все друг другу братья и сестры, тети и племянницы, кому-то одному и всем сразу. Нас невозможно сосчитать, некоторых из двоюродных сестер я даже не знаю. Моя семья из благородной касты сонинке. Раньше сонинке торговали тканью, золотом и драгоценными камнями. Дедушка работал на железной дороге в Тьесе. Туда же он пристроил и моего отца.

Наша семья из священников и крестьян, мужчины – имамы деревни. Благородная семья в понимании нас, сонинке, – каста, не имеющая ничего общего с европейским дворянством. Воспитание очень строгое. Нам прививают честность, порядочность и верность слову, ценности и принципы, которые следуют с нами по жизни.

Родилась я незадолго до обретения страной независимости, в тысяча девятьсот пятьдесят девятом году, в один из октябрьских дней. А в октябре тысяча девятьсот шестьдесят шестого года, в семь лет, я впервые переступила школьный порог. До этого времени я жила счастливо, окруженная любовью. Мне рассказывали о возделывании полей, национальной кухне, приправах, которыми мои бабушки торговали на рынке. К четырем или пяти годам у меня появилась своя скамейка. Бабушка Фулей сделала ее для меня, поскольку здесь у каждого ребенка есть своя скамейка. Он садится на нее, когда ест кускус, и оставляет ее в комнате мамы или бабушки, той, что его воспитывает, купает, одевает, ласкает или наказывает. Скамейка – причина ссор между детьми: «Ты взял мою скамейку!», «Отдай ей скамейку, она старше тебя!». Ее хранят долго, пока дерево не рассохнется или ее хозяин не вырастет и не станет обладателем новой скамейки, большей по размеру. Тогда можно передать свою скамейку «по наследству» младшему брату или сестре.

Кола Бруньон , персонаж известного французского писателя Ромена Роллана, называл свою вечно орущую на него жену своим "богатством", а её крики - "песнями". Поистине стоическое миропонимание! Но у большинства мужчин женские крики вызывают только навязчивое желание сбежать куда подальше. А поскольку кричать для большинства женщин совсем не в тягость, жизнь такого мужа очень быстро превращается в кошмар.

В первую очередь нужно разобраться в причинах этой домашней тирании . Что заставляет женщину мутировать в сирену так часто? Что ж, причин может быть множество, но все они, в итоге, могут быть названы одним общим понятием - неудовлетворённость собственной жизнью. А уж различных неудовлетворённостей может быть множество.

Начнём с той, что приходит на ум первой - с сексуальной неудовлетворённости . Очень многие современные женщины живут год за годом не получая сексуального удовлетворения и необходимой регулярной разрядки. Стоит ли удивляться, что они такие злые и нервные, и хотят на кого-нибудь накричать? Но порой они и сами не хотят заниматься сексом со своим мужем, потому что давно перестали видеть в нём настоящего мужчину.

А почему они в нём не видят объекта сексуального возбуждения? Часто причиной тому - банальное неуважение. Сколько мужчин у нас сегодня валяется на диване, в то время как женщина сама содержит ? Сколько алкоголиков, лентяев и тунеядцев только и делают, что пропивают своё имущество, пока жена, чуть не воя, тянет детей? Таким, конечно, ничем не поможешь, и остаётся только посочувствовать этим несчастным людям.

Неудовлетворённость может быть также и следствием тяжёлой, нервной работы. Весь день улыбаясь клиентам, женщина часто покидает офис сильно обеспокоенной, тревожной, у неё начинаются срывы. Чтобы они не повторялись слишком часто, психика включает защитные механизмы, один из которых подразумевает сброс негативных эмоций через проявление агрессии. А отсутствие внимания со стороны мужа к этой её проблеме делает его идеальной мишенью для возмездия за все тяготы её жизни.

Бывает, что в неменьшей степени женщину "заедают " и бытовые вопросы. Горы немытой посуды, которые всегда на ней, содержание дома, постоянные уборки, стирки, глажки, да ещё и дети на шее. Тут у любого глаз задёргается в нервном тике и бесперебойной работы психики гарантировать нельзя.

Нельзя также отметать и особенности воспитания . Девочка, выросшая в доме, где принято решать все проблемы криками и руганью, перенесёт этот стереотип поведения и в свой новый дом. Тут она тоже начнёт практиковать такое же поведение, срываясь на всех подряд по малейшему к тому поводу.

Так что же делать в такой ситуации ? Как бороться с "кулак-бабой"? Ведь сосуществование с такой, порой действительно мучительно. Вся жизнь превращается в сплошной ад, и мужчина бежит из дома, чтобы появляться там всё реже, или не появляться вовсе, радостно упав в объятия какой-нибудь менее крикливой любовницы.

Бесполезно пытаться перекричать жену , это ничего не даст на длинной дистанции (впрочем, скорее всего, и на короткой тоже ничего не даст), а только усугубит положение и сделает скандал более разрушительным. Поняв причину, нужно действовать.

Возьмём, к примеру, сексуальную жизнь . У большинства наших соотечественников она скучна, сера и убога. Нужно внести в неё немного свежих красок. Смелые эксперименты, ролевые , почему нет? Посещение секс-шопа поможет придумать какую-нибудь интересную идею, которая удовлетворит вас обоих и в прямом, и в переносном смысле.

Но что делать, если женщина потеряла к вам интерес, как к мужчине? Что ж, нужно измениться, изменить своё к ней отношение. Начните с малого - подарите ей небольшой букет цветов. Просто так, не на годовщину, не на восьмое марта, не на день матери. А просто в случайный день подарите ей цветы. За то, что она у вас есть. За то, что она такая хорошая. И уже в этот же день криков будет чуть поменьше. Возьмите тогда другое правило: целовать её каждое утро. Перед завтраком, например. Пара нежных слов и просто поцелуй любящего мужа в щёку - это совсем другое начало дня, несовместимое с криками и истериками.

Точно так же, поинтересуйтесь её работой . Дайте ей хорошенько вам пожаловаться, быть может, даже прореветься. И ей уже будет легче, хотя бы от того, что вам не всё равно, что вы понимаете её, что она не одинока в этом мире и есть родственная душа, к которой можно прийти со своими проблемами. А возможно, вы сможете убедить её бросить это нервное занятие и сбережёте ей нервы. Работы нынче много, не нужно цепляться за такую, которая портит ваше здоровье и отнимает жизненные силы.

В случае если это культурная особенность - всё решать криком, то надо браться за перевоспитание. В первую очередь дать ей понять, что вы не потерпите криков и не собираетесь с ней общаться, когда одна орёт. Просто игнорируйте каждый её крик, спокойно повторяя, что готовы общаться с ней только тогда, когда она сама успокоится и перестанет истерить.

Найдите время поговорить с вашей женой об этой проблеме, не когда она в гневе, а напротив, когда она в спокойном расположении духа. Тогда вы гораздо быстрее придёте к мирному соглашению и взаимопониманию. Договоритесь об определённых правилах, которые с этого момента будут действовать на территории вашего дома. О том, что повышать голос теперь является действием вне закона, о том, что решать дело криком - нельзя.

Будьте готовы и сами пойти на некоторые уступки своей жене . Пообещайте, что будете уделять ей больше внимания, чем вы это делаете сейчас. Что будете чаще слушать, что она говорит вам и с большей ответственностью относиться к её словам. И не ждите, что всё сразу наладится - для этого нужно какое-то время. Поначалу она, по привычке, всё равно будет часто срываться, но не злитесь, и не накаляйте ситуацию. Спокойно призывайте её соблюдать установленные правила. Если вы оба проявите достаточно терпения, то со временем крики и ор останутся в прошлом. А вам станет намного легче жить.

«Хромая лошадь» произошел больше семи лет назад, но отголоски его последствий аукаются до сих пор. Синтетическая обивка потолка вспыхнула, когда в зале проводили пиротехническое шоу.

Очень быстро занялись обитые прутьями стены. Многие из персонала и артисты спаслись через служебный выход. Но посетителям, ринувшимся к главному входу, не повезло. Двустворчатые двери там заклинило. В результате 156 человек погибло.

Среди основных причин смерти называли ожоги, давку и отравление содержащимися в дыме токсинами. Информация о жуткой трагедии разнеслась по всей стране.

Ирина Пекарская числится среди тех, кто пострадал от пожара больше всего. Тогда ей было всего 22 года.

В ночной клуб Ирина пришла с отцом ее двоих детей, 49-летним Сергеем Колпаковым. Сам Колпаков спасся лишь чудом, отлучившись на перекур буквально за пару секунд до появления пламени.

Сегодня Ирина Пекарская находится в больнице в Березниках. Туда ее перевезли поближе к родным. За прошедшие годы несчастную женщину лечили сначала в Москве и Питере.

Потом с помощью супруга она около полутора лет пробыла в руках немецких эскулапов. Последние годы, однако, Пекарская лежала в Пермской краевой больнице.

Опекуном пострадавшей женщины был ее муж Сергей. Первое время после трагедии он делал всё, чтобы поднять Ирину на ноги.

Три с половиной месяца в «Склифе», Институт мозга в Питере, реабилитация в Германии — всё это организовывал Колпаков. Говорят, после лечения в Европе Ирина снова смогла двигать руками и ногами.

Пермские медики пытались не упустить достижений немцев. Со временем, однако, Колпаков отдалился и перестал уделять больной жене внимание. Говорят, до переезда в Березники родственники посещали Ирину крайне редко.

Все процедуры — кормление через зонд, смена катетеров, ежедневное переворачивание с целью предотвращения пролежней — выполняли медсестры. Сиделки у несчастной не было.

Дети Пекарской находятся под опекой ее матери, инвалида. Сегодня женщина вместе с братом пострадавшей пытаются лишить Сергея, мужа Ирины, опекунства над больной. Говорят, что тот манкировал своими обязанностями.

Поначалу, впрочем, Колпаков принимал самое активное участие в борьбе за здоровье Пекарской. По словам медсестер, у Сергея опустились руки, когда он понял: выздоровления не произойдет.

Сегодня, после переезда в Березняки, Ирина чувствует себя немного лучше, узнает родных, смеется над шутками. Медики поясняют: из-за тяжелого токсического поражения головного мозга сознание женщины стало младенческим. Она радуется, откликаясь на радость близких и улыбается при виде знакомых лиц.

По словам врачей, общение для Пекарской крайне важно. Просто необходимо, чтобы бок о бок с больной всегда находился привычный ей человек. Лишь в присутствии такого человека она будет чувствовать себя спокойно. Вот почему, кстати, для Ирины весьма рекомендуют обзавестись круглосуточной сиделкой.

Сейчас, когда несчастную перевезли в Березняки, ее дела пошли лучше. Так, например, мать Ирины ранее приехать к больной попросту не могла. После перенесенного инсульта женщина еле передвигается по квартире, а ведь именно она воспитывает двух сыновей своей больной дочери.

В ролике ниже ты сможешь увидеть, как обстояли дела Пекарской спустя три года после трагедии. К сожалению, с тех пор ситуация не слишком изменилась…

Не будем разбираться, кто прав, а кто виноват в споре родственников Ирины с мужем. Увы, но каким бы не оказался результат их противостояния, здоровья женщине он не вернет.

Невероятно жаль, что жизнь и будущее 22-летней красавицы были в один миг перечеркнуты последствиями пожара. Хочется лишь верить, что с развитием медицинских технологий врачам удастся добиться прогресса в ее деле!