Мои страхи и неуверенность не дают мне жить

Одно из сильных чувств человека – это чувство страха. Все люди на земле испытывают это чувство, особенно дети. Есть страхи, которые можно подавить внушением, усилием воли, знаниями. Многие бояться собак, бояться публичных выступлений, бояться сильных и наглых людей. Эти страхи подавляются человеком усилием воли или спортом, что делает человека способным отразить сильного противника. Если же человек начинает приспосабливаться к обстоятельствам, не делая усилия побороть страх, то страхи способны сделать из него жалкого и подлого человека. На протяжении всей жизни это чувство посещает человека и самое вечное - этот страх смерти. Человек не знает, что его ждёт после смерти. Но когда приходит тот час, человек спокойно уходит в небытие.
Я решила написать о своих страхах. Возможно, кто-то из читателей и разделит вместе со мной мои страхи.

Часть первая: мои детские и юношеские страхи.

Часть вторая: влияние чужой воли на меня и новые страхи и последствия.

Вся моя дальнейшая жизнь подтверждала влияние чужой воли на меня: мне было невозможно кому-либо отказать в просьбе, вопреки моему желанию и здравому смыслу. И я часто попадала в ситуации, нередко драматические.
Как-то меня с семилетней дочкой пригласили пожить месяца два под Муромом в деревне Волнино. Поселились мы в большом деревянном доме у очень неприветливой Антонины, владелицы этого дома. Жила она с мужем, который, то пил, то ругался с ней. Нам отвели небольшую, метров десять, комнату. Перед сном я открыла окно, было тёпло. Обычно на новом месте я сразу не засыпала, прокручивала в голове всё, что произошло в эти дни. Вдруг, около полуночи, раздались какие–то странные звуки: кто-то ходил по крыше, что-то вздыхало под окнами. Всё это продолжалось очень долго с некоторыми паузами. Я испугалась. Дочь мирно спала рядом на кровати. Окно я тотчас закрыла, но звуки не прекращались. Наглотавшись таблеток, я заснула, когда забрезжил свет. И так продолжалось каждую ночь: каждую ночь те же звуки не давали мне уснуть. Племянник Антонины, десятилетний мальчик, посоветовал мне воткнуть на ночь нож в пол возле двери: «Это ходят духи, только так можно их отпугнуть». Я последовала его совету. Звуки прекратились.
Однажды Антонина истопила баню и предложила нам с Таней помыться. Жили мы у них дней двадцать, голову мыли дома и ходили на речку. Но мыться в речке было неприятно, там гоняли коров на водопой. А тут - баня! Я быстро вымылась, искупала Танюшку и понесла её в дом. Затем вернулась, чтобы убрать за собой и постирать бельё,своё и дочери. Но его не оказалось. Антонина стояла возле бани и развешивала что-то на верёвках.
- Где наше бельё?- спросила я.
- Ха-ха-ха! - Она захлёбывалась от хохота: --- Ха-ха-ха! И наконец выговорила: Я его постирала!
Мне стало не по себе…. Ничего не понимая, чувствуя беду, я помчалась к восьмидесятилетней бабушке Фиме. Она всплеснула руками и принялась быстро-быстро молиться, что–то проговаривая. Я, ничего не понимая, пыталась повторять за ней, но не получалось. Мне тогда, неверующей в Бога, слова молитв просто не входили в голову, как будто кто-то отнял память. Бабушка Фима заставляла меня проговаривать слова молитв вместе с ней. Я и не подозревала, что она спасает меня и мою дочь от смерти!

Вернувшись в Москву, я почувствовало, что произошли перемены не только в моём самочувствии, но и в моём поведении: я стала крайне раздражительна. Я рано отдала свою дочь в школу, психически она была совершенно не готова к ней. Ей исполнилось только семь лет, она недавно, в течение года научилась правильно произносить звуки. Этому научила её прекрасный логопед в детском саду. Но её учительница в школе была очень нервозной особой, озабоченной собственными проблемами. Каждый день она пугала весь класс всевозможными трагическими историями, произошедшими с детьми. Школа была рядом с домом, Таня возвращалась из школы одна. Открывая дверь, я слышала её всхлипывания на пороге квартиры, а затем дом оглашался её рёвом! Выслушав очередной рассказ о несчастном случае, я понимала, что её нужно переводить в другую школу. Буквально через месяц я поняла, что ей надо было год посидеть дома. Она не могла спокойно сидеть за столом, когда писала, становилась на коленки, не могла сосредоточиться…. Она даже внешне очень изменилась с того случая с «баней»: стала нервозная, утратила своё детское обаяние. Я, то же очень подурнела, была вспыльчивой, кричала на дочь, поддавала подзатыльники. Меня мучила совесть: жаловалась мужу на свою невоздержанность, но на следующий день всё опять повторялось. Чувствовала я себя скверно.
Однажды ночью я провалилась в странное состояние: будто лечу по тёмному туннелю. Очень страшно и не могу проснуться. У меня и в детстве такое состояние бывало не раз. Казалось, что если не открою глаза, то умру. А в этот раз ещё страшнее… и вдруг впереди забрезжил свет, всё ярче и ярче. С усилием очнулась, сердце просто выскакивало и билось как птица в руке человека. Наутро я проснулась с резкой боль в сердце и в руке, страшная слабость. Вызвали «скорую помощь». Сделали кардиограмму и ничего не нашли…. Меня лечащий врач предположила, что был приступ панкреатита. Такое состояние длилось около месяца, приезжала «скорая», делали очередной укол, спрашивали: «Боитесь умереть?». Я отвечала: «Конечно, ребёнку семь лет».
Как-то в Московской квартире раздался звонок, открываю – на пороге …цыганка с мальчиком лет семи. Попросила напиться, затем дать обувку, если есть…. Я судорожно полезла на антресоли, достала сапоги, одежду. Цыганка внимательно следила за мной: «Болеешь?» Я кивнула. «Дай-ка иголку». Принесла иголку. Она что-то пошептала, потёрла иглу. Игла стала ржавой. «Сглазили тебя, хорошо, что ты жива». Я тут же вспомнила бабушку Фиму. « Дай-ка пятнадцать рублей, я болезнь отведу» Опять пошептала и проговорила: « Надо зимой пойти на кладбище, раздеться и закопать иглу.
- Пойдёшь? - Нет.
- Давай ещё три рубля, сделаю.
Я была, как во сне, машинально отдала деньги… «Никому не рассказывай об этом», - предупредила она и ушла. С этого дня я начала выздоравливать. Через лет пять я рассказала об этом маме, она вспомнила, что в тот год приходили цыгане, но она не открыла им дверь. Я в то время уже часто задумывалась о существование Бога.

С огромной благодарностью к тем людям,

которые поделились со мной своим сокровенным

и разрешили использовать их воспоминания

Нам нечего бояться, кроме страха.

Франклин Рузвельт

Я устала бояться. Каждый день, каждый час. Есть ли на планете Земля человек, которому страшно так же, как и мне? Не думаю… Уточню: речь не об опаске, не о беспокойстве, а о настоящем, изматывающем, вымучивающем и отнимающем все силы, животном, первобытном страхе: перед неизбежностью смерти, перед болью, перед возможностью потерять своих самых любимых людей.

Прежде я была убеждена, что вокруг меня нет никого, кто так же мучился бы, как я. А кому неведом страх, тот счастливейший человек! Люди! Как же я вам завидую!

Когда, почему я стала такой? Я давно задаю себе этот вопрос, ищу ответ в литературе, в научно-популярных изданиях по психологии и психиатрии. Ведь я понимаю, что таких страхов быть не должно, это не укладывается в норму. Я искала ответы на вопросы, когда писала свои первые книги, искала ответы в общениях с людьми, которые появились в моей жизни после опубликования этих книг.

И выяснилось, что на свете огромное количество таких же, навсегда испуганных, как я. Просто они в этом раньше публично не признавались. Точно так же, как долгие годы не признавалась я. Ведь это стыдно, по мнению многих людей, позорно, недостойно и вообще полная ерунда.

Вот об этой «ерунде» я и пишу эту книгу. И сразу хочу попросить тех, кому не знакомы подобные мучения, кто живет весело, радостно и позитивно (дай им бог и дальше так жить), но кто в силу этого не очень понимает незнакомую им боль, кого раздражают непонятные лично им страдания – пожалуйста, поставьте книжечку обратно и не берите больше в руки. У вас она не вызовет ничего, кроме раздражения, – ведь то, что не болит у вас, вообще болеть не может, понятное дело! Так зачем вам эти отрицательные эмоции из-за чужой «фигни»? Поберегите себя и свое беззаботное существование. А нам с моими товарищами по несчастью нужно о многом подумать и многое понять…

Первый естественный вопрос: отчего вообще возникают страхи, которые не дают жить и дышать? Психологи и психиатры уверяют (судя по горе прочитанной мной литературы на эту тему), что подавляющее большинство самых мучительных человеческих страхов тянется из детства, от травм, полученных в раннем возрасте. Большинство, но не все, разумеется. Человек, переживший какой-то сильный шок, уже будучи взрослым, вполне может «заработать» пожизненную фобию, страх перед чем-то или кем-то. К примеру, попавший в автомобильную катастрофу начинает бояться ездить на машине. Подвергшийся нападению преступника темной ночью начинает безумно бояться темных улиц и поздних вечеров…

Но в этой книге я говорю о самом распространенном, по мнению профессионалов, страхе – из детства. Страхе, оставшемся в душе на всю жизнь, навсегда…

Я встречала старательно бодрящихся людей, но снедаемых изнутри вечным страданием. Встречала совершенно сломленных женщин и мужчин, окончательно измученных постоянными паниками по различным поводам… Возможно, кто-то, считающий себя «крутым», просто никогда не признаётся в подобной боли. Кому-то нравится разыгрывать из себя циника-фаталиста, этакого Печорина – человек этого типа тоже ни за что не согласится выглядеть… трусом. Трусом? Да разве страх перед неминуемой бедой – это трусость? И вообще, неужели каждый, кто боится – трус? Или все-таки есть разница между мужчиной, пасующим перед хамом, и тем, у кого перехватывает горло от ужаса из-за дышащей в его лицо смерти? Даже если эта смерть – игра его воображения, неправильное восприятие происходящего, болезнь, в конце концов! Разве это трусость? Нет, трагедия!

Поверьте, Фомы неверующие, если уж вы до сих пор читаете и не выбросили эту книгу куда подальше, поверьте: такой страх – это ад. У каждого, как известно, он свой. А потому кошмары, не дающие нам, ушибленным страхом, не то что спокойно, а вообще хоть как-то жить, бывают очень разные, удивительные, причудливые, безумные, странные… Но всегда приносящие несчастье.

Брехня о счастливом детстве

Врачи и психологи утверждают, что в 99% случаев устойчивые страхи, фобии имеют свое происхождение в детстве страдающих ими людей.

Из научно-популярной литературы

Страх – это не просто одна из эмоций. Страх – это то, что может совершенно изменить жизнь. Испоганить ее в хлам. Сделать человека навсегда больным. Изменить его отношение и к миру, и к людям. Не мной сказано, что страх управляет нашей жизнью, а ведь это истинная правда. Все люди чего-нибудь боятся: кто болезни, кто смерти, кто потери работы… Другое дело, что невыносимо бояться постоянно, невозможно жить, все время думая об этом! У человека, не больного страхом, срабатывает инстинкт самосохранения: он успешно учится задвигать волнения куда-нибудь подальше и поглубже в мозговые извилины и думать только о том, о чем необходимо размышлять в обыденной, каждодневной жизни, а также о приятном, полезном, вкусном и веселом. Таким образом, люди живут с тревогами, научаясь с ними сосуществовать, побеждать их и не отравлять ими каждое свое мгновение. К счастью, чаще всего это получается. Но не всегда и не у всех.

Когда-то на свет появились мы, такие неправильные, с раннего возраста очень впечатлительные, будто без кожи. С детства наши страхи были самыми опасными врагами, не дававшими нормально жить, дышать, радоваться жизни и быть счастливыми. Мы больны с самого рождения? Нет, то еще была не болезнь, а лишь предрасположенность, с которой можно было бороться.

Среди детей всегда есть счастливчики: их любящие родители показывают и рассказывают им, что мир не страшен, а красив и интересен, помогают не бояться или справляться со своими страхами. Малыши знают, что у них есть тыл, если хотите, «крыша», которая всегда за них, всегда спасет, поможет, спрячет, решит проблему. Это вовсе не отбивает самостоятельность, нет! Напротив, помогает деткам научиться храбро решать проблемы. Ведь они застрахованы, у них есть защита, значит, не страшно.

А у таких, как я… У меня не было тыла и защиты. Я росла, как испуганный, зашуганный зверек. Как всякий маленький, слабый и беззащитный (то есть без защиты), думала лишь о том, где спрятаться, в какую щель забиться, чтобы не нашли, не достали, не побили, не съели. А что еще я могла? Бороться? Силы не равны. И к тому же я никогда не знала, на чьей стороне будут те сильные, большие люди, от которых я была полностью зависима. А они почему-то требовали от меня взрослого поведения, самостоятельности, не давая при этом взамен уверенности в моей безопасности, не демонстрируя понимания моих страхов и не обеспечивая защиту от них.

Только став взрослой, я задумалась: почему так происходило? Почему мои родители легко бросили меня в пасть кошмаров и страхов? Неужели им меня не жалко было? Неужели они не боялись, что их дочь сломается и станет несчастной?

Мне понадобилось много лет, чтобы, наконец, понять их поведение. И еще немало времени, чтобы, познакомившись с изрядным количеством историй, похожих на мою, обобщить эти знания и сделать окончательный вывод о двух главных причинах подобного отношения мамы с папой к страданиям ребенка. Мое «открытие» оказалось банальным и обескураживающим.

Есть две причины подобного отношения к страданиям ребенка. Первая – это фантастическая, зашкаливающая глупость мамы с папой, происходящая от невежества и воинствующего мракобесия. Что такое это последнее? Это когда люди считают, что они все знают, достаточно образованы, жутко умны, зато вокруг них сплошные придурки, которые пытаются объяснить им то, чего не существует в принципе. Ведь мракобесы же об этом не знают, а раз так, то этого нет и быть не может. И с их точки зрения, не надо никого слушать, все равно они все знают лучше всех.

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

…Ха-ха, чтобы сменить один страх на множество других. Считается, что перемены весьма полезны для здоровья. Вот я и меняла время от времени страхи, «дири-дири-ямбель, как перчатки». Становилась ли я от этого здоровее? Ой, сомневаюсь…

Страх ослепляющий: экзамен

Иногда я зажмуриваюсь и трясу головой, чтобы отогнать от себя совершенно реальную картинку с настоящими запахами, звуками, со всеми теми ощущениями, что испытывала в давно минувший момент жизни… Слишком реально! Так, что даже страшно. Страшно? Да, это слово главное.

Казалось бы, что плохого в таком воспоминании… Самое начало лета, только что прошла сильная гроза, но уже неуверенно проглядывает солнышко. Молодая зелень кругом, слышится шорох тяжелых капель, падающих с листвы. И запах… Кто не знает этот сумасшедший запах в большом городе, в самом начале лета, после дождя? Запах мокрого асфальта, листвы после обильного душа, чуть-чуть пробивающийся аромат озона – черт его знает, что это за запах такой, от которого юному организму хочется скакать на одной ножке, верещать, как малому дитенку, прыгать, танцевать и носиться по лужам! Но я уже взрослая, мне аж 15-16-17 лет. Поэтому я глубоко вдыхаю запах летнего дождя, дергаю за веточку дерева, чтобы на меня пролились холодные капельки, аккуратно обхожу лужи, прислушиваюсь к удаляющимся раскатам грома и веду себя исключительно прилично, как подобает возрасту. Я улыбаюсь. Мне хорошо, мне свободно и легко. Если не задумываться…

…Если отрешиться, не помнить о том, что… ну, обо всем, что так терзает меня без перерыва. И не может перестать, я ничего не могу поделать до тех пор, пока… Пока… В общем, лучше бы у меня не было дома, не было семьи, не было… близких. Эта испуганная мысль пробегает по краю сознания, и я ее гоню, гоню нещадно! Но я никогда уже не поскачу на одной ножке, не буду прыгать, танцевать и носиться по лужам. И вовсе не потому, что я взрослая… Я даже улыбаться перестану… уже перестала. Поэтому щенячье чувство восторга от ароматов и видов после прошедшей летней грозы сумело продержаться во мне минуты три, не больше. А потом снова навалилось то, что гирями висит на моих ногах, не давая прыгать и танцевать, булыжником лежит на моих плечах, не давая распрямиться и заставляя постоянно сутулиться, что занимает весь мой мозг и замещает все иные чувства… Это страх. Вполне конкретный страх. Можно назвать его страхом экзаменов – формально так оно и есть. Но по существу – это страх перед матерью, перед семьей, перед отчим (в первую очередь, материным) домом.

Вспоминаю, как приходило ощущение легкости, когда я представляла себе, что мне не надо идти домой, видеть этот привычный быт, родителей, свою комнату, которая с некоторых пор перестала быть убежищем от опасного мира. Чего же я боюсь? Я боюсь экзаменов. Кому-то смешно? Начало лето в юности – это вечная пора подобных испытаний, которые превращают мою жизнь в ад. И снова я ставлю мысленный эксперимент: у меня нет дома и родителей, но меня ждут все те же экзамены… Страх остается, но он ощутимо уменьшается! Настолько, что я вполне могу начать напевать песенку и, подтанцовывая в такт, элегантно огибать лужи. Но это – мысль-мгновение. Через секунду я возвращаюсь в реальность и снова тупо пялюсь в асфальт, забывая даже удивиться чистоте воды в луже, где переливчато отражаются стоящая рядом многоэтажка и деревья.

Помню устный экзамен по русскому языку в восьмом классе. Мне вообще нечего было бояться, я была абсолютной отличницей по этому предмету всегда, и давался он мне так же легко, как уроки пения в начальной школе. Естественно, меня обожала наша учительница по русскому и литературе. И вот она увидела меня в то утро.

– Что с тобой? – ахнула она.

– Н-н-н-н-нич-ч-ч-чего, – едва слышно прошелестела я.

– Так, все понятно, – строго сказала она. – Будешь сидеть в классе и успокаиваться. Пока не успокоишься, не будешь сдавать.

Напрасно я тянула руку, чтобы меня уже вызвали тащить билет. У меня была одна мечта: побыстрей отстреляться. Но добрая учительница, видимо, из самых лучших побуждений, решила дать мне возможность прийти в себя и успокоиться. Думала, так будет лучше…

В общем, тянуть билет меня пригласили часа через полтора. Я ответила на «отлично». Но чего мне это стоило! После испытания я шла домой на заплетающихся ногах, держась за заборы, деревья – за все, за что можно было схватиться. Сил не было никаких, голова кружилась и дико болела, в глазах стояли слезы и туман. Я «пересидела» в своем кошмарном ожидании. Я истратила весь внутренний жизненный ресурс, который, возможно, отпущен мне был на пару недель, а то и больше.

Детские страхи

«Еще я боюсь учителей. Но я не постоянно их боюсь, а когда с ними сталкиваюсь. И школьных педагогов моих детей тоже боюсь, потому что они учителя. Мне даже самой смешно. Я же взрослая, а, идя на родительское собрание, вся трясусь. Вот зимой даже не ходила. Тогда я не смогла победить страх, что меня будут ругать. Учителя – это вообще отдельная история. Почему они позволяют себе издеваться над ребенком так, как издевались надо мной? Почему унижают, насмехаются? Ради чего? Чтобы школьник лучше учился? Нет… это они находят беззащитного ребенка, за которого родители не заступаются и унижают слабого».


«Самый мой страшный страх – атомная война. А «по-мелочи»: темнота, подъезды и лифты (после того, как педофил напал), занесенная для удара рука (до сих пор), плохие отметки, неудача, перемены, змеи (ну, тут специфика места, где дача была, кто там вырос, на травку без опаски никогда не наступит)…»


Тот, кто не испытывал подобного, никогда не поймет, как это страшно: думать о том, что было бы лучше, легче жилось бы без родного дома, без самых вроде бы близких людей. С одной стороны, их любишь, очень любишь, а с другой – не хочешь, чтобы они были в твоей жизни. Не один раз в подростковом возрасте у меня возникали шальные мысли: а не бросить ли все на фиг и не уехать куда-нибудь подальше, начать жизнь с чистого листа, одной, самостоятельно? Совершенно явственно чувствовалось, что если порвать эту пуповину, прочь уйдет и страх. Но тут же приходили малодушные мысли: куда можно ехать из Москвы? Какой идиот сам, сознательно отсюда уезжает? Но главное: не причиню ли я таким поступком боль матери и отцу? Не спровоцирую ли очередной мамин сосудистый криз, тахикардию и все прочее, что с ней случается, когда я ее огорчаю? Нет, нет, нет, ничего не получится, придется покориться и жить дальше так, как сложилось. В вечном страхе.

Итак, каждое лето в начале июня я не видела белого света – в прямом смысле этого слова. Свет мерк, небо становилось… а я не знаю, каким я его не видела! Я даже не замечала, какая стоит погода. Мне постоянно было холодно, меня трясло и колотило. Все время держалась повышенная температура, а иногда ужасно тошнило. Потом, очень потом, я узнаю, что это признаки настоящей болезни, которую необходимо было лечить. А нелеченая, она превратилась в хроническую, в тяжелой форме…

Мысли о самоубийстве и маме не оставляли меня ни на минуту. При чем тут мама? – спросит кто-то. Как это – при чем? У меня к тому времени уже выработался условный рефлекс: экзамен (зачет) – мамины поджатые губы и сведенные брови – неудача – приступ у мамы какой-нибудь болезни или констатация того факта, что я никуда не гожусь в этой жизни. Эта страшная и жутко болезненная цепочка преследовала меня, как змея, тащилась по мозгу, виделась в каждом углу, снилась по ночам…

В реальности я не завалила ни одного экзамена. Более того, за всю жизнь не получила ни одной тройки. Это ничего не меняло. Страх выбивал меня из жизни на время экзаменов в школе или институтских сессий, выбивал так, что я не знала толком, что происходит вокруг, о чем говорят люди (если они не обсуждали сессию, естественно), что я ем и ем ли вообще…

Утро экзамена в институте. Оно проходит, как в болезненном сне: все вокруг будто в тумане, дурнота, грозящая перейти в рвоту, холоднющие руки и стопы, ужасная потливость. Не помню, как умылась, ни о каком завтраке и речи быть не могло. Еду в транспорте, не замечая людей. Тупо пялюсь в крохотную дырочку в морозном узоре окна автобуса. Холодно, смертельно холодно. А ведь я вроде как оделась по погоде…

В институте я начинаю глохнуть от ужаса: окружающий шум становится тише и превращается в странный гул на одной и той же ноте. Поднимаюсь на тот этаж, где расположена моя Голгофа. Стою рядом с однокурсниками, они что-то говорят – я не слышу, меня трясет, перед глазами туман… Я могу долго рассказывать про это состояние, но зачем? Кто мучился так же, уже все понял и от ужасного воспоминания поежился. Кто не испытал – вряд ли поверит, а кто-то будет глумиться и издеваться.

Самое печальное в этой истории то, что вся молодая жизнь, которая должна была быть прекрасной и удивительной, оказалась подчинена этому страху. Он никуда не уходил и между экзаменами: в школе появлялся во время любых контрольных, в институте – на каждом семинаре.

…Мама. Ее глаза. Скорбная складка у рта. Вот она кусает губы, и взгляд делается несчастным. Это все из-за меня. Ей не нужна такая дочь. Лучше бы у нее не было такой дочери. Мама! Лучше бы тебя у меня не было! Ты напугала меня на всю жизнь, отравила мне детство и юность. Я не помню радостей этого времени. Я помню только страх перед учебой. И это я – «хроническая» отличница. Может, надо было стать двоечницей, и тогда ты отказалась бы от меня? Эх, не сообразила я вовремя…


Расскажу, как в институте проходили сессии для меня. Мне было плохо, очень плохо. Как правило, в этот период я не сильно реагировала на происходящее вокруг, если оно не касалось зачетов-экзаменов. Плохо за собой следила, почти переставала причесываться, одевалась, не глядя, во что попало. Иногда, надевая какой-нибудь жуткий застиранный, в прошлом зеленый свитер, грубо заправляла его в синюю юбку так, что она бугрилась комьями на талии, а мне на это было чихать сто тысяч раз. Забывала ухаживать за ногтями, за время сессии я их просто сгрызала под корень. Словом, выглядела так, будто сбежала из ближайшего приюта для бомжей. Наверное, именно так и смотрелась… Но помню плохо…

А училась я всегда очень хорошо. Очень. Но ушла из института, не в силах терпеть эти адовы муки, особенно во время сессии, дважды в год. Это было невыносимо! Мне не помогали никакие успокоительные. Я по-настоящему болела с температурой, давлением, тошнотой-рвотой и прочими «прелестными» симптомами, по которым ни один терапевт ничего не мог ни понять, ни определить. Они лишь разводили руками и писали в зависимости от времени года – или ОРЗ, или вегетососудистый криз. Для ОРЗ годилась температура, для ВСД – давление. «У дядюшки Якова товару всякого». Рвота вызывала у докторов радостное подозрение на беременность, но я всякий раз их разочаровывала, объясняя, что, несмотря на наличие мужа, подобная вещь исключена категорически.

Когда я говорила кому-то из родных-близких о том, что мне очень-очень плохо от страха, в ответ неизменно слышала: волнуются всегда и все, так что возьми себя в руки. Мне, как и прежде, становилось безумно стыдно! Я думала о своих сокурсниках… Неужели им так же плохо, как и мне? Но почему же в таком случае они прямо перед самым экзаменом, сидя или стоя около двери в аудиторию, могут травить анекдоты и байки, хихикать и строить планы про «пойти вечером в кабак и оттянуться»? А некоторые девочки доставали зеркальца и начинали причесываться, подкрашивать губы… И руки у них при этом не тряслись. Что-то непостижимое для меня! Я не была в такие минуты способна ни на что. Мне лишь хотелось закричать громко-громко что-то вроде: «Помогите! Спасите! Мне страшно!»

Но раз мне говорят, что все так же, как и я, психуют, значит – это опять моя ничтожность, никчемность, мое уродство. Вот как успешно люди справляются со своим ужасом, даже не подумаешь со стороны! А я… Жалкое, отвратительное зрелище!

Когда я ушла из института, будучи почти абсолютной отличницей, мама мне сказала: «Ты просто лентяйка. Тебе лень учиться». Это ж надо так не знать свою собственную дочь! Вот уж лентяйкой я никогда не была. Но мне уже было наплевать, что думает обо мне мама. Инстинкт самосохранения был сильнее любого другого чувства, а я понимала, что если не уйду из института, не прекращу эту пытку сессиями, то однажды не выдержу. И шагну в окно с нашего десятого этажа. Я никогда никому этого не говорила, не пыталась никого «шантажировать» своим страхом, как могут подумать некоторые злобные читатели… Я молчала об этом. И просто спасала себя сама, спасалась, как могла, как умела. Я же была в полном одиночестве в своем кошмаре…

Когда же мне перестанут сниться экзамены? В старости? И даже лекарства не помогают. Примерно раз в неделю во сне я сдаю экзамен, и это всегда самая тяжелая ночь недели. Иногда снится период перед экзаменами, будто я опять в том юном возрасте, мне страшно и плохо. Рядом родители, и я умоляю их чуть не на коленях помочь мне. Но они, как и тогда, в реальности, воротят носы и фыркают. Меня начинает трясти, я рыдаю…

А иногда я уже на экзамене, тяну билет, сажусь за стол и с ужасом понимаю, что не знаю ничего вообще. Меня охватывает паника, и я думаю, ну почему я по сей день должна сдавать эти экзамены? Ведь столько лет прошло, у меня уже дочь выросла. За что? Почему?

Один психолог объяснил мне: это происходит потому, что я не смогла преодолеть тот страх, он так и остался победителем. Возможно… Очевидно, я обречена на эти сны до самой пенсии. Забавно! Согбенная старушка будет во сне со страхом тянуть билет и, поправляя выпадающую от волнения вставную челюсть, пытаться ответить на экзаменационный вопрос.

Детские страхи

(из рассказов знакомых и друзей)

«…Страх перед чужой рвотой – не могу видеть, до ужаса, до потери сознания… Это преследует меня везде: на улице, в транспорте… Стоит человеку закашлять, и я уже начинаю «стекать по стенке», вижу пьяного, или беременную, или просто кашляющего человека – перехожу, нет, перебегаю на другую сторону улицы, и плевать, что это может быть большой проспект – я уже просто не контролирую себя. Даже дома вечно боюсь, что муж чем-то отравится, боюсь нормально засыпать – а вдруг его вырвет? А вдруг моей кошке плохо? Боюсь нормально просыпаться – а вдруг кому-то плохо утром?

Никогда не смогу помочь человеку, когда его тошнит, никогда. Более того, ужасно боюсь, а вдруг кому-нибудь станет плохо как-то по-другому, но это приведет к рвоте? Причем я не могу на это смотреть нигде: ни в жизни, ни на экране (и почему так часто показывают, как кого-то тошнит и рвет). Я не могу видеть даже «блюющий смайлик» в компьютере.

Все это меня умучивает и очень сужает мой круг общения. Часто людей укачивает в машине: для меня это конец – я уже с ними никуда не поеду, а если поездку невозможно отменить, то всю дорогу мучаю попутчиков вопросами: «Тебе не плохо? Не тошнит?» Один раз мужа в пробках укачало, я еле дожила до конечной точки, у меня потом еще час руки дрожали. Что ж говорить об общественном транспорте… Да я лучше пешком пойду через всю Москву, чем поеду рядом с пассажиром, которого тошнит.

Я почему-то думаю, что подобным страхом заражены многие, и поэтому всегда скрываю собственную тошноту. Я доползу до укромного места, но никому не позволю это увидеть.

Откуда взялся этот страх? Это с детства: меня мама била за то, что я смотрю на папу, когда ему плохо бывало после пьянки или после самолета. Она меня даже не била, она меня избивала, за волосы таскала, и вот это ее «Не смотри! Не смей смотреть, убью!» до сих пор во мне живет.

Да, когда я стала взрослой, мы с ней обсуждали это, и мама говорила, что просто хотела меня уберечь от жуткой картины валяющегося в собственной блевотине отца. Но вот перестаралась чуток, и это реально испортило мою жизнь.

Умом я понимаю, что бояться нечего, что ничего страшного не будет, но… Я даже пыталась рисовать свой страх, заставляла себя смотреть в фильмах соответствующие сцены, но эти жалкие попытки ни к чему не привели».

Первая попытка двадцать лет назад…

Страх всегда был и будет самым верным

средством обмана и порабощения людей.

П. А. Гольбах

Когда мы собирались уезжать в Израиль, я перебирала свои архивы, до которых не доходили руки уже много лет… И с удивлением обнаружила нечто типа дневника, отпечатанного на машинке, совсем небольшого, немножко даже беллетризованного. Это было в 90-91 годах, боже ж мой! Для чего я писала это? Для кого? Ведь никак и никогда не использовала и даже забыла! А документик оказался весьма любопытным и полезным. Кто знает, может, если бы я вовремя показала его своему врачу, то она многое поняла бы обо мне сразу, без моих сбивчивых рассказов сквозь слезы. Но я напрочь забыла про эту рукопись. И обнаружила ее лишь перед отъездом.

Пришлось набивать текст в комп… Забытое занятие! Но ведь тогда никаких компов в нашем домашнем обиходе еще не было. Машинописные странички стали серо-желтыми, текст виден плохо, а потому даже о сканировании не было речи. Итак, я перечитала, перепечатала и, благодаря этому, многое осмыслила заново.

Эй, кто-нибудь, дайте руку,

Жизнь среди призраков

Свято место пусто не бывает.

При моей лени все-таки начать писать – подвиг. Шучу… Мне кажется, это последняя и единственная возможность, во-первых, разложить по полочкам в моем воспаленном мозгу все то, что я за долгий период перечувствовала и передумала, к чему пришла и во что тупо уперлась; во-вторых, это моя последняя надежда найти руку… Понятно будет потом.

Я долго думала, с чего начать. И в этих своих размышлениях-воспоминаниях шла назад все дальше и дальше. Где же оно, начало? Что достойно быть им? Наверное, болезнь…

Два с лишним года назад я заболела. Неизвестно чем, непонятно никому. При воспоминании о количестве выпитых таблеток меня и сейчас начинает тошнить. По-моему, врачи просто экспериментировали на мне за мои же деньги: а сколько человек может выжрать химии и не отбросить тапочки? Кстати, я догадываюсь, почему я заболела, точнее, что послужило толчком. Но если говорить и об этом, то надо идти еще дальше назад, чего не хочется, тем более что это уже не имеет абсолютно никакого значения.

Итак, я болею. Дочери год. Что это была за болезнь? Что мне плохо, не понимали даже близкие люди. По-моему, для некоторых я больше года валяла дурака.

Вот как это бывало… Раннее утро. Я внезапно просыпаюсь, как от толчка: «А!» Сердце бешено колотится в груди, ушах, животе, пятках. Начинается и медленно увеличивается боль в солнечном сплетении. Это особая боль – несильная, но выкручивающая, выламывающая, какая-то издевательская. Когда говорят про ломку наркоманов, мне кажется, они испытывают нечто подобное, хотя сама я наркотики ни разу не пробовала. После начала боли появляется тошнота… И при этом всем в душе страх-ужас-отчаяние.

Просыпается малышка, зовет. Я доползаю до нее, кормлю, одеваю, сажаю в манеж и со стоном падаю на кровать, чтоб хотя бы на час забыться после 10-12 выпитых таблеток, без которых я бы вообще не смогла подняться… Эти таблетки мне вовсе не врач выписывал, это я сама себя пыталась привести в норму. А потому: одна таблетка – от боли, другая – от тошноты, третья – от страха (транквилизатор), четвертая – от напряжения мышц (но-шпа), пятая – от сильнейшей тахикардии… Где-то через полчаса некоторые лекарства приходилось принимать снова, потому что не было облегчения. Таким образом, количество выпитых таблеток иногда и доходило до 10-12 штук. Но я обязана была привести себя хоть в какой-то порядок! У меня на руках была крохотная дочка, за которой нужно было ухаживать каждую минуту.

Бывали дни, когда я не могла встать вообще – ноги не держали (как хорошо, что могу писать об этом в прошедшем времени, тьфу-тьфу-тьфу!). Когда становилось совсем невмоготу, я вызывала кого-то из близких. Ох, и ненавидели же они меня за это! Вроде и любили, и жалели, и помогали, и ненавидели. Да я и сама себя не выносила. Так продолжалось в течение года.

Нет, тогда еще не было четких и ясных мыслей о Боге. Были мысли о жизни и смерти. Зачем же я живу, кому это надо? Всем только плохо, и прежде всего мне самой. Дочь? А на хрена, извините, ей такая мать – беспомощная развалюха? До сих пор не знаю, что удержало меня тогда от последнего шага. Хотя, откровенно говоря, тогда я еще не была так близка к последней черте, как это случилось несколько позже. Несмотря на физическую немощь, во мне еще жила какая-то внутренняя сила, и жизнь моя шла пока среди людей, а не призраков. Я еще не крестилась, церковь в нашей семье не была необходимостью, но мысли о связи моей болезни с Богом и его противоположностью у меня стали возникать…

Я бегу по лесу что есть силы. Я точно знаю - мне нельзя останавливаться, иначе просто погибну. Где же ты, Ян?!
Ищу тебя взглядом, но в этой серой массе деревьев тебя нет. Как и ветра, но листья всё равно колышутся. От этого ещё более жутко.
На мне лишь белая льняная рубаха, хотя цвет её в Нави уже не бел. Она сера. Сера также, как и все вокруг. Именно в этой одежде я отправилась за тобой… сюда… фактически, на смерть.
Бегу. Силы уже закончились, но я бегу. Впереди озеро. Вода. Но она мне не поможет. Лужа чёрной жижи никак меня не спасёт.

Твой голос. Такой любимый, но уже почти забытый. Я останавливаюсь и поворачиваюсь на звук. Так и есть.
Ты стоишь, почти незаметный, возле дерева. Улыбаешься мне и зовешь к себе. Я верю. Ведь ты же не можешь меня обмануть?
Знаю, ты пришёл меня спасти… Но нет…

Саша, почему ты ещё жива? - спрашиваешь ты, стоит мне только подойти ближе. От твоих слов замираю. - Я надеялся, что эти монстры уже поживились тобой, и я со своей новой девушкой смогу зажить спокойно. - Его слова ранят сердце раскаленным ножом…
- Ян… - Я напугана, ошеломлена, уничтожена. Меня начинает мелко трясти. Неужели он меня больше не любит? Неужели бросит тут?!
- А ты думала, что нужна мне? - Его красивое лицо перекашивается от злости. - Нужна ребятам? Да про тебя уже все забыли! Ты даже сдохнуть нормально не можешь, чтобы другим не мешать! - От его крика вздрагиваю. - Вечно все приходится делать самому!
Ян хватает меня за горло и начинает душить. От его ледяного взгляда моё тело парализует, от надменно-презрительного смеха сдавливает горло… Мне нечем дышать…
И именно на этом моменте я всегда просыпаюсь.

Нет! - Собственный крик вырывает меня из сна. - Нет! Аааа!
Рядом подскакивает Ян, который вместе с нашими друзьями два с половиной года назад всё-таки смог меня вытащить из того кошмара.
- Шшш, Саша, всё хорошо, это просто сон. - Его руки бережно обнимают меня. Я вздрагиваю, но не вырываюсь. - Это просто сон… Ты дома.
Ян успокаивающе гладит меня по волосам, по спине. Начинаю немного приходить в себя. Он рядом, всё хорошо. Сон. Это был сон…

Прости. Опять я тебя разбудила, - виновато улыбаюсь, как только полностью прихожу в себя. Смотрю в окно. Ночь. Опять Ян из-за меня не спит, а ведь нам обоим завтра в универ.
- Ничего, - он качает головой. - Рыцарь должен охранять свою принцессу. - Ян улыбается и ласково касается губами моего виска. - Что на этот раз?
- Всё то же…

Ян обнимает меня крепче. Он знает, о чем я говорю. Он единственный знает, что мне снится, и для чего я иногда покупаю снотворное. Вредно, конечно, и Ян постоянно за него ругает, но мне без лекарства не уснуть. Если я и засыпаю, то сплю лишь до середины ночи. Потом приходит кошмар, и всё оставшееся время до звонка будильника Ян пытается меня успокоить. Таблетки же дают мне возможность отдохнуть от ночных ужасов, а Яну от тревоги и заботы о своей крикливой подруге.
Вот и сейчас он опирается на спинку нашей кровати, и я ложусь ему на грудь. Только так могу заснуть, только так кошмары меня не трогают…
Но Яну неудобно, знаю, что он не уснет до самого утра, мучимый виной и волнением. Наутро его тревоги будут выдавать круги под глазами, но он опять улыбнется и пошутит, чтобы я не переживала за него. Хотя шутит он все реже.
После того, как я застряла в Нави - мире духов и живых кошмаров, спасая его - Яну было нелегко. Он и ребята почти год всеми силами пытались меня вытащить. Та давняя история изменила нас всех…
Он никогда не скажет мне, как ему тяжело. Не скажет, потому что чувствует себя виноватым.

Ян… - тяну его за руку вниз, чтобы он лёг на кровати нормально и смог поспать. Парень недоуменно смотрит на меня, но послушно ложится и прижимает меня крепко к себе.
- Саш, ты чего? Ты же так не уснешь…
- А так не уснешь ты. Думаешь, я не знаю, что ты потом до утра не спишь?
- Ничего страшного. Кружка кофе, и я как огурчик.

Слабо улыбаюсь. После того случая он старается защитить меня от всего, причём любыми средствами.

Я должна научиться бороться со своими страхами сама. - Упрямо качаю головой. Ян меня любит, пытается обо мне позаботиться, но и я его люблю. Теперь моя очередь проявлять заботу. - Я справлюсь.
- Хорошо… - Ян легко проводит рукой по моим волосам и целует в губы. Легко, невесомо. - Спи, солнце моё. - Послушно закрываю глаза. - И запомни, я всегда с тобой, ты дома, а твой сон всего лишь сон. Я никогда тебя не оставлю. - Одна рука парня ложится мне за голову, а другая переплетает пальцы с моей рукой. - Я люблю тебя, Саша.
Так мы и засыпаем. В обнимку, рука об руку…

Будильника мы не услышали. Проснулись уже почти к началу первой пары, но никуда не спешили. Точнее, не спешила я. Ян до сих пор мирно спал рядом. Дали знать о себе все бессонные ночи, что были до этого. Контрольная у Яна только второй парой, а на метро от нашей съемной квартиры до универа всего ничего. И я решила не будить его. Пусть спит.

Моя рука прошлась по его волосам. Бедный, сколько он из-за меня натерпелся…
- Саша? - Ещё сонный Ян раскрыл глаза.
- Доброе утро. - Я тепло улыбнулась любимому.
- Хорошо спала?
- Ага, - улыбнулась шире и поцеловала его.
Ян удивился, но на поцелуй откликнулся, а спустя пару минут спросил:
- Кошмар больше не мучил?
- Нет. И что-то мне подсказывает, больше я не буду будить тебя посреди ночи своими криками.
- Да? - Ян притянул меня за руку и уложил рядом.
- Да.
Он прижал меня к себе и зарылся носом в мои волосы.
- Люблю тебя.
- И я тебя.
Ян крепко меня поцеловал, и теперь я с готовностью ответила. На лекции хотелось идти всё меньше и меньше. Ян, словно прочитав мои мысли, спросил:
- Может, выходной?
Я задумалась.
- Давай.
Любимый широко улыбнулся и, наклонившись к моему уху, прошептал:
- Раз так уверена… - он поцеловал чуть ниже уха, и неожиданно сказал, первыми словами немного меня напугав: - Но кричать ночью ты всё равно будешь… точнее, стонать…
Я, красная как рак, кинула в него подушкой.
- Могу и передумать! - начала я угрожать, и Ян поднял вверх руки. Слов на него нет!
- Сдаюсь!
Посмотрев друг на друга, мы рассмеялись. Оба сонные, взлохмаченные…
И всё-таки как же я его люблю!

Мы оба оказались правы. По ночам от кошмаров я больше не просыпалась и не кричала. Именно с этого момента они перестали мне сниться. Вообще. Мы с любимым вздохнули спокойно.
Не знаю, почему так получилось. Может, мне удалось перестать думать о тех временах, может, я просто научилась контролировать свой испуг, а может, переживания за Яна перевесили страх. Не знаю. Но больше кошмары ко мне не возвращались. И я этому рада.

Мои страхи оставили меня, надеюсь, навсегда…

Но я знал, что каждый сантиметр, который я уступлю сейчас чувству страха, превратится в метры, если я действительно окажусь в опасности.

Наверное, каждый из нас подвержен разного рода страхам. Они сопровождают нас всю жизнь. У страха множество оттенков, он находит себе место во всём материальном пространстве. Есть очень много разных исследований по поводу страхов, написано огромное количество книг, описывающих как справиться со страхом. В этот раз я не буду философствовать на эту тему, и не стану перечислять все способы, избавления от страха, которые можно найти в интернете. Вместо этого я поделюсь своим опытом и отношением к страху. Каким образом это отношение менялось и до сих пор меняется, благодаря Исконным Знаниям , с которыми мне выпал шанс познакомиться.

Сколько я себя помню, я всегда чего-то боялся:

  • Боялся гнева родителей, и что получу ремнём.
  • Боялся змей, потому что их боялась моя мама.
  • Боялся быть избитым хулиганами.
  • Боялся, что не сдам школьные экзамены, хотя их сдавали практически все.
  • Боялся знакомиться с девчёнками, потому что я им мог не понравиться, и они могли плохо обо мне подумать.
  • Боялся попасть в ад, так как слушал тяжёлую музыку, что для католического подростка являлось огромным грехом.
  • Боялся выступать перед публикой. И неважно — вызывали меня к доске на уроках или надо было зачитывать стихотворение перед всем городом на каком-либо празднике. Разница была лишь в количестве людей, которые видели, как моё лицо постепенно становилось тёмно-красным, как свекла. И как мне казалось, это событие для людей было главной темой для обсуждения.

Я взрослел, но в моей жизни появлялись новые события, которые опять-таки сопровождались страхами. Страх не справиться со своими обязанностями на хорошо оплачиваемой работе. Страх взять ответственность в разных жизненных ситуациях. Страх, что может не хватить зарплаты, чтобы оплатить счета. Страх, что не успею за жизнь слиться со своей Душой и стану субличностью. Страх, страх, страх… И так проходил день за днём, год за годом. Так проходила вся моя жизнь, если это, конечно, можно назвать жизнью.

Как я пытался убежать от своих страхов

Справедливости ради, надо сказать, что я всё же не хотел соглашаться с жизнью трусливого зайчика и старался, как мог, справиться со своими страхами. Открыл для себя разные хитрые способы, как можно сбежать от страхов. Ведь у меня есть острый ум, и я могу найти любое оправдание, чтобы не делать то, чего я боюсь.

Зачем мне искать хорошо оплачиваемую работу и гнаться за успехом в карьере или бизнесе, если счастье не в деньгах, и я достаточно умный, чтобы не стать рабом Системы. Пусть остальные бегут по жизни, как белки в колесе, я стою выше таких меркантильных дел. Лучше простую работу, где не надо много думать, отработал свои восемь часов и свободен, сплю спокойно. Пусть этот дурак-начальник нервничает и боится.

Чтобы не бояться знакомиться с девчонками, я открыл для себя отличное лекарство против страхов в виде алкоголя. Он снимал не только страх и стеснительность, но ещё делал меня весёлым и остроумным.

Шли годы, и я всё равно много чего боялся, но зато хорошо освоил, как убегать от страхов. Благодаря алкоголю и лёгким наркотикам, я создал для себя иллюзорное убежище, где мог спрятаться от страхов. Хотя и в этом убежище меня окружали страхи, и так как я уже не знал, как с ними справиться, то притворялся, что их нет.

Конечно, были такие моменты, когда я был откровенен перед самим собой. Ясно ощущал всё происходящее вокруг и внутри меня, и понимал, что страх держит меня. Не думай, дорогой читатель, что я страдал какими-то суперкрутыми фобиями. Это были такие же страхи: жить, умереть, страх перед неизвестным, как и у большинства людей. Каждый живёт с ними по-своему. Но страх есть в каждом, если, конечно, ты уже не стал ангелом.

Бояться или Жить?

Благодаря счастливому случаю у меня появилась возможность познакомиться с Исконными Знаниями . Я не упустил эту возможность, и уже опираясь на эти Знания, начал строить новый фундамент своего мировоззрения. Как много интересного и важного я открыл для себя! В том числе и про страхи.

Во-первых, я понял, что боюсь, потому что у меня нет упования на Бога. Я закрылся от бесконечного милосердия Бога и не чувствую Его Божественного присутствия в себе. И как у любого ребёнка, который потерял своих родителей и находится в чужом и опасном месте, во мне проявляется страх. Когда я открыт Богу, и являюсь проводником Его Божественной воли, во мне нет страхов. Они в принципе не могут быть. Но в те моменты, когда я провожу волю Животного разума, сознание наполняется разного рода страхами.

Почему так происходит? Всё очень просто. Система меня просто использует. Я для Системы являюсь просто пищей: никакой жалости, только ненасытный аппетит. Через моё сознание Система мне предлагает разные иллюзии, которые пробуждают во мне страх. Выбирая бояться, я сам добровольно кормлю Систему своими эмоциями.

Но самое интересное во всём этом то, что моё сознание мне всё время врёт, и за этими страхами, которое оно мне предлагает, ничего нет — только пустота, иллюзия. И лучше всего это можно прочувствовать в те моменты, когда я преодолеваю страх и встречаюсь с ним лицом к лицу. Каждый такой случай есть маленьким подвигом, который делает меня сильнее. Эти маленькие победы накапливаются в виде опыта и откладываются в подсознании, и уже в следующий раз работают как контраргумент. Это помогает справиться со следующими атаками Системы в виде страха.

Как пример, могу рассказать про свой страх публичного выступления, и как я с этим справляюсь. Общаясь на эту тему с другими людьми, я открыл для себя, что этот страх мучает многих. И это открытие было для меня приятным облегчением, оно отняло у Сознания возможность мне врать, что я один такой трусливый. Тогда чего мне бояться, если все остальные такие же, и я не исключительный. Система всё время нас разъединяет. Мы все живём с одними и теми же шаблонами и в то же время думаем, что эти качества есть только у нас. В этом и кроется сила Cистемы.

Это открытие, конечно, для меня очень ценное, но всё же оно не избавило меня от страха выступать перед публикой. Поэтому следующий шаг, который я сделал — пошёл навстречу своему страху. Благодаря этому я получил неповторимый опыт. Несмотря на огромное волнение, на трясущиеся руки и голос, на лицо, покрасневшее, как помидор, я вышел перед публикой и выполнил своё задание.

Пока находился во власти страха, было трудно. Но после того, как я перевёл внимание на дыхание, расслабление физического тела и направил внимание в область солнечного сплетения, где в энергетической конструкции заключена Душа, страх отступил. Я почувствовал себя свободнее, наступило ощущение лёгкости, и я увидел, что здесь нечего бояться. Молния в меня не ударила. Земля под моими ногами не разверзлась. И вообще ничего плохого со мной не произошло. Зато я получил уникальнейший опыт. Тогда возникает вопрос: почему надо было бояться?

У меня уже некоторое время нет никаких сомнений, что мой самый большой враг скрывается внутри меня. Это моё сознание, оно всё время врёт и пытается сделать меня несчастным. Почему? Потому что является частью Животного Разума, который использует меня как пищу. Когда я несчастен, от меня исходят разные эмоции, и в эти моменты Система — Животный Разум — жрёт меня, съедая мой Духовный потенциал в самом буквальном смысле.

Но Система не может мне ничего сделать, когда я счастлив, полон любви и гармонии. Поэтому она меня постоянно провоцирует, чтобы я проявлял эмоции. В противном случае она не может удовлетворить свой ненасытный аппетит. И одним из самых эффективных способов атаки Системы является эмоция страха. Именно поэтому сознание всё время врёт и коверкает реальность, чтобы я боялся. Тогда я автоматически становлюсь пищей для системы. Но лично мне не нравится ощущать себя миской каши или пельменем. Я выбираю быть сам хозяином своей жизни и внутреннего состояния. И для страха там места нет!

"Всё, что есть в этом мире, рано или поздно исчезнет, превратившись в пустоту. Так стоит ли бояться того, что уже не существует перед ликом Вечности? Выбрав духовный путь, следуйте к Богу без оглядки и ничего не бойтесь, ибо всё в этом мире временно и скоротечно.

Запомните, вы рождены ради высшей Свободы! И у вас всегда есть право личного выбора. В ваших руках стать узником Животного начала или слиться с сущностью своей Души и творить Свет для других! Быть Человеком, жить во имя высших духовных целей, оказывать посильную помощь людям — вот настоящие ценности, которые можно обрести в данном мире и уйти с ними в Вечность. Всему в этом мире есть Начало и Конец. Но только для тех, кто своими мыслями и делами обретает Высшее, Конец становится Началом."



Рекомендуем почитать