© Наталья Гредина

12 Янв 2018, 08:00

Большая часть российских заключенных - мужчины, многих на воле ждет женщина, иногда не одна. Одни снисходительно называют их «ждули», сами они часто зовут себя «зао» - заочницы. Тайга.инфо поговорила с жительницей Новосибирска об отношениях на расстоянии, здравоохранении за решеткой и унижении всех, кто туда попадает, даже если приехал на свидание.

Марина: звонок с зоны

Марина не знает, как номер ее телефона попал в тюрьму, но однажды ей стали названивать оттуда сразу двое. Сперва говорили: «Девушка, у вас приятный голос». Потом: «Отправь фотку».

«Я была молодая, но уже очень злая на мужиков, и мне было интересно их за нос водить: и одному говорила, что его люблю, и второму. Они были друзьями и оба были должны мне деньги, — вспоминает девушка. — Обещали отдать, но не отдавали. Естественно, все, что они говорили мне — „любимая“, „родная“, „хочу семью и детей“ — стоило в одном случае 300 рублей, а в другом — 1000. Они названивали, просили еще денег, но я считала, что мое развлечение уже оплачено».

Созвоны с парнями продолжались до тех пор, пока третий их сокамерник по имени Иван не сообщил ей, что звонят «возлюбленные» с камерного телефона, постоянно его занимая, и не попросил их унять. Марина ответила, что, раз ему это мешает, пусть он и наводит порядок. С тех пор те двое постепенно притихли, зато звонить начал Иван — «просто поговорить за жизнь».

Когда Марина попала в больницу, и ей вырезали яичник, ее парень «с воли» расстался с ней со словами «а чего с тобой делать теперь, раз у тебя яичника нет». Иван же звонил каждый день и успокаивал, а в конце концов подарил кольцо, чтобы не расстраивалась. «Пришел родственник кого-то, кто вместе с ним сидел, мы сходили в ювелирный магазин, я выбрала кольцо, и Ваня его оплатил. Кольцо было не единственным подарком. Он дарил мне цепочку, золотой браслет и перед Новым годом, когда еще не знал, что его осудят, подарил шубу. У него были деньги. Параллельно звонкам он стал писать мне письма, — говорит Марина. — После кольца я начала ходить на его суды».

Иван: две ходки

Отношения Марины и Вани начались, когда он сидел в СИЗО №1 Новосибирска. Марина говорит, что первый раз он сел, потому что они с пацанами вскрыли гараж: «Ему семнадцать тогда было, остальные были совершеннолетние, сказали ему: „Ты малолетка, возьми на себя“. Пока суд да дело, ему стукнуло восемнадцать, и он сел на восемь лет. Хороший был гараж, большой. В 26 освободился, в 28 сел обратно».

Второй раз Ивана посадили за тяжкие телесные повреждения: побил мужика за украденный у соседки по коммуналке телефон. «Ваня решил за девушку заступиться. Помахал кулаками, телефон вернул, но побитый им человек попал в больницу. Если бы Ваня не был ранее судим, никто бы дело не стал заводить, — уверена Марина. — Но если ты сидел, то ты всегда „попадаешь“».

На свободе Иван занимался грузоперевозками и был женат на другой женщине, но она не захотела ждать окончания срока — его осудили на семь лет. Учитывая год, проведенный в СИЗО, он вышел на свободу через шесть лет после знакомства с Мариной. А расписались они через два года после его первого звонка.

«Сначала просто общались, а потом решили пожениться, чтобы видеться, — объясняет она. — Он настоящий, я настоящая. Мы стали семьей, просто не жили вместе».

По словам Марины, Ваня никогда не тянул из нее деньги, как тянут некоторые заключенные из своих «зао». Играл в карты и был финансово независим, присылал цветы к 8 марта, а ей не приходилось «брать три кредита», чтобы содержать его в колонии.

Помощь требовалась, скорее, организационная, в том числе тесному сообществу таких же, как она, ждущих женщин: например, рассказать родственникам, что можно, а что нельзя в передачках. «Однажды в колонию просто перестали принимать лекарства от родни, и человек с астмой умер, потому что ингалятор не взяли. Администрация говорила, что они все закупают сами, но человек их закупки не дождался, — вспоминает Марина. — Но мы все равно ухитрялись что-то передать. Я покупала в нечеловеческих количествах сухофрукты, аспирин, парацетамол и анальгин. Брала ступочку, толкла таблетки и заправляла порошок аспирина в курагу, парацетамол в чернослив, анальгин в изюм, вымачивала это все и так довозила до зоны. Потом лавочку прикрыли, потому что наркоманы тоже воспользовались нашей методикой и стали складывать в курагу наркотики».

Марина: нашла бы нормального мужика

Супругам полагалось три длительных (по два–три дня) и три краткосрочных свидания в год — они ничего не упускали.

«Мы не ссорились: ни когда он сидел, ни когда вышел. До Вани я была глубоко разочарована в мужчинах. Всех, кто был до него, интересовали другие аспекты жизни: вкусно ли я готовлю, можно ли у меня занять денег, можно ли зайти по***ться (заняться сексом — прим. Тайги.инфо )? Что я думаю — это никого не волновало, — сокрушается Марина. — А он меня слышал, понимал, любил, мне было, с кем поговорить, поэтому меня не волновало, что будет потом».

Вот только друзей у нее кроме самых близких почти не осталось — мало кто понял любовь Марины к зэку. Иногда в кругу общения появлялись новые девочки «по тюрьме», с которыми можно было обсудить предстоящие свидания и туманное будущее, но многие из них разочаровывались в отношениях на расстоянии через месяц, через год. «Они говорили: „Я нашла нормального мужика, к которому можно прижиматься по ночам и готовить ему борщ“», — объясняет Марина.

Родные Марины тоже не были рады ее браку с заключенным. Когда у ее родителей спрашивали, замужем ли Марина, они отвечали, что нет, хотя она уже была расписана с Иваном.

«Если ты ждешь кого-то из тюрьмы — ты второй сорт, с тобой что-то не так, — говорит она. — Да и сами мужчины так нередко считают. Когда девочки с ними ругаются, доказывают, что они достойны того или сего, зэки им в ответ говорят: „Была бы достойна — нашла бы нормального мужика“».

Обстоятельства их жизни, и правда, нельзя было назвать нормальными. Марина хлебнула унижения от системы исполнения наказания, даже не будучи судимой. На досмотрах перед свиданиями ее раздевали догола и просили присесть на корточки. Однажды в колонию к Ване в Тогучин она приехала во время месячных — сотрудники ФСИН раздербанили использованную прокладку. «Это было жутко стыдно, — вздрагивает Марина. — После меня была девочка с грудным ребенком, так с него сняли памперс и залезли ему пальцем в жопу».

Но со всем этим можно было справиться, пока получалось разговаривать и переписываться с Иваном, которому про Марину «все было интересно».

«Я до него и я после него — это два разных человека. Когда мы начали встречаться, я была неуверенная в себе. Он был первым, кто сказал: „Ты же девочка. Почему у тебя нет сережек и колечек?“ Когда мне вырезали яичник и говорили, что я не стану мамой, у меня была жуткая депрессия, я чувствовала себя пустоцветом. Он единственный сказал: „Никого не слушай, все у тебя будет, а если и не будет, то что?“ — объясняет она. — Каждый день говорил, что я ему нужна, что не бросит меня. И вся эта забота, конфеты и букеты были до самого конца. Даже когда он в туберкулезном диспансере лежал, мы бегали на берег гулять».

Иван: турбоВИЧ

Ближе к концу срока Иван чувствовал себя неважно: кашель, температура, слабость. Как-то он позвонил Марине и велел сдать тест на ВИЧ. Ей пришел отрицательный результат, ему — положительный, и он предложил расстаться. «Я ответила: „Нет уж, давай поговорим об этом на свободе“, — вспоминает Марина. — У него оказался набор болячек: ВИЧ, тубик, гепатит. Ну, были наркотики когда-то в его жизни».

Когда Иван вышел, жить вместе им было негде. Ни родители Марины, ни бывшие соседи Вани по коммуналке не согласились бы приютить молодую семью. Последние главным образом потому, что Ваня был болен туберкулезом. Поэтому Марина сняла квартиру.

«Он после освобождения нихрена не понимал. При росте 1,87 м весил 51 кг, температура держалась 38,7, он задыхался, сил не было никаких. Я была так наивна, что думала, если мы вызовем скорую, то его заберут в больницу сразу. Вызвала, диспетчер уже записывала адрес, а потом спросила: „Это он кашляет?“ — „Да“. — „Мы не поедем“ — „Почему?“ — „Ну, у него же туберкулез? С туберкулезом только по направлению в больницу“».

Сколько человек умирают от туберкулеза в Сибири

В больницу Марина с Иваном пошли своими ногами, там им сказали, что у бывшего заключенного нет на руках никаких документов из колонии, подтверждающих болезнь: «Сдайте мочу, кровь, мокроту, нужно дождаться анализов, а флюорограмму мы вообще сегодня не делаем… Где-то через месяц место будет».

Видя по состоянию Ивана, который с трудом ходил, что месяца у них в запасе может и не быть, Марина кинулась в колонию за выписками из медкарты, потом начала осаду минздрава, чтобы добиться места для мужа в тубдиспансере. Через две недели жалоб в министерство и Росздравнадзор Ваню положили в больницу.

«Я не боялась заразиться, я вообще себя не ощущала отдельно от него и думала, что мы теперь вместе до конца жизни, и что мне терять тогда? — вспоминает Марина. — Я принимала профилактическую противотуберкулезную терапию, конечно. Потом уже через девять месяцев сделала флюорографию, и было затемнение в легких — все-таки подцепила туберкулез».

С момент освобождения прошло чуть больше полугода. Из-за ВИЧ у Ивана отказал иммунитет, и, несмотря на лекарства, туберкулез быстро «доедал» его. Он уже не вставал с больничной койки, поэтому, чтобы угостить Марину клубникой, договаривался с соседями по палате.

«Он вышел в ноябре, а умер в июне. Я была рядом в этот момент. Он задыхался, блевал кровью, я тоже была вся в крови, искала врачей, у которых была планерка, санитарка загоняла меня обратно в палату, — плачет Марина. — Потом меня взяли меня за плечи, вывели. Я попросила: „Помогите ему, ему же больно“. А они ответили: „Уже все“. Я сказала: „У него губы шевелятся!“ Ответили, что это судороги».

Марина: прикрытый фонарик

После смерти Вани прошло три года. Первое время Марина старалась не оставаться одна, много времени проводила с друзьями. Потом начала ходить к психиатру, потому что ей очень хотелось за Ваней. Попробовала встречаться с другим мужчиной, но часто рассказывала ему, что очень скучает по мужу и как он похож на мужа. «В итоге я от него забеременела. Он, правда, настаивал на аборте, но я отказалась, потому что раньше у меня был диагноз „бесплодие“, и беременность моя — вообще чудо», — говорит Марина.

С рождением дочки Марину немного отпустило ощущение, что она — это свет, а смерть Вани — это как будто фонарик прикрыли рукой и мешают ему светить. Сейчас жизнь в целом наладилась: дочка растет здоровой, Марина стала волонтером в детском доме, занимается репетиторством, пытается строить новые отношения. Но Ваня, видимо, навсегда с ней.

«Почему так? Зачем я ждала его? У меня есть ответ, но я не уверена, что его можно верно понять. Меня целиком, до краев, заполняло ощущением, что меня любят. Такой, какая я есть. Это ощущение делало меня абсолютно счастливой, — признается она. — И еще — сильной. Оказалось, что я могу очень много, потому что в меня верят. Мне казалось, что я была солнцем в его мире. Это очень ответственно — быть чьим-то солнцем, но это заставляет тебя расти».

P.S.: Около 600 тыс. человек содержится, по последним данным ФСИН, в российских колониях, колониях-поселениях и СИЗО.

Текст: Маргарита Логинова
Видео: Кирилл Канин
Письма из личного архива героини

Вот такое письмо пришло к нам в редакцию:

«Ассаламу алейкум. мне очень нужна ваша помощь, сестра. Мне сделали очень больно, не знаю, как это пережить. Я ждала мужа 7 лет из тюрьмы, вышла замуж за него 4 года назад, когда он сидел, поддерживала его как смогла, ездила к нему туда. Он говорил, что никогда не предаст. Освободился, и мы сразу уехали на Кавказ к его родителям, прожили там, и он уехал в другой город — чтобы устраивать жизнь для нас нам, квартиру снять. затем он звонит среди ночи и говорит, что он женился по-мусульмански. Не знаю, как пережить это все, не знаю».

Мой ответ:

Уа алейкум ассалям, сестра. Я понимаю вашу эмоцию недоумения. Вы, скорее всего, находитесь в состоянии безвыходности, упадка сил, истощения и уныния. В вас, возможно, зародилось чувство, отражающее отрицание всего того, что случилось с вами. Вслед за этим рождаются новые эмоции, формирующие вашу оценку к произошедшему и человеку, которому вы доверяли свои чувства, строили совместные планы. Вы разочарованы и удивлены. А ваше состояние не дает вам адекватно оценить ситуацию и выйти из нее с меньшими для вас потерями.

Знаете, мне представился образ «ёжика в тумане» — был такой мульфильм. Он мрачный, когда я его смотрела, мне хотелось рассеять тот туман, в котором пребывал ёжик, и поместить его на зеленую лужайку, где утренняя роса на травинке отражается блеском от лучей восхода солнца, в яблочном саду.., где спелые, сочные плоды лежат под деревьями, привлекая внимание того маленького ёжика с тонкими ножками, держащего за плечом на палке узелок с личными вещами, завернутый в испачканный от пыли платок.

Так и ваше состояние подобно настроению ёжика. И мне грустно. Грустно, что не оправдались ваши ожидания, затихла ваша надежда и появились слезы. Слезы - это не всегда плохо. Они полезны тем, что сообщают нам, что мы живые. Они помогают чувствовать нам самих себя, понимать свои возможности и пути достижения желаемого. Когда от нас уходят эмоции, то они заменяются новыми. Когда от нас уходит что-то, взамен приходит другое. Это нормально и так оно должно быть.

И чтобы вам пережить случившееся, первое что нужно сделать, — это проживать свои эмоции, понимать свои чувства и состояние. Когда вы понимаете саму себя, вы, таким образом, даете себе поддержку, которую у вас никто не отнимет. Поддержку, которую вы можете дать самой себе в любом месте и в любое время. Поддержку, на которую способны только вы сами, ибо никто не может знать, что у вас на душе и путь вашего сердца.

Не бойтесь жалеть саму себя. Ваша сила в том, что вы имеете возможность жалеть себя. Поплачьте, обнимите себя и проведите руками от локтей до плеч и обратно.., покачайтесь, сидя на месте, словно вас качает в люльке мама. Ощутите свои стопы и то, на чем они находятся: холодные полы или теплые? Попытайтесь представить, в какой позе вы сейчас находитесь: сутулитесь или нет? Выпрямите спину. Следите за своим дыханием. Если не хотите выпрямляться, то просто следите за своим дыханием. Сделайте глубокий медленный вдох и выдох. Повторите вдох и выдох. Представляйте, что с каждым выходом от вас уходит все плохое, а на смену приходят силы, вы становитесь бодрой, вам тепло и хорошо, а сердце наполняется радостью. Вы живая, с вами и вашими близкими все хорошо. Вы в безопасности. Нет повода для скорби и постоянства в пребывании в плохом настроении. Улыбнитесь самой себе! Вы живая. Вы ощущаете и чувствуете на себе то, что происходит с вами. Вы можете контролировать свое поведение. Вы можете говорить или молчать, сидеть или стоять. Вам подвластна ситуация принятия решения - любого и в любой день. Вы свободны в распоряжении своего тела и времени. Вы можете думать, а можете отдыхать. Чего вы сейчас хотите?

Первое, что вы должны сделать, когда будете чувствовать свою боль так отчетливо, что сможете выразить ее словами, — принять ситуацию такой, какая она есть. Целиком. Примите то, что случилось с вами. Скажите: «Хвала Аллаху, Мудрому и Любящему!» Выдохните. Аллах показал вам что настоящее, а что ваши иллюзии, на что можно опираться в жизни, а что не стоит брать в счет. Дайте себе погрустить ровно столько, сколько вы думаете о том, как наладить свое положение.

Постарайтесь взять из случившегося что-то положительное. Сделайте раскладку: «что со мной и почему произошло» и проставьте под каждым пунктиком знак плюса, осознавая, какие положительные изменения дало вам происшествие.

Постарайтесь войти в положение мужа и подумать, почему он так поступил с вами. Есть ли смягчающие факторы? такие, как недавнее пребывание в местах лишения свободы, переезд в другой город… Не вините себя и не «спускайте на него всех собак».

Если у вас есть желание и силы, выслушайте его. Что он скажет вам? Спросите у него причины такого поступка. Постарайтесь не только услышать его, но и понять. А для этого нужно войти в его положение. Обманывал ли он вас? Как часто вы виделись друг с другом после его освобождения из тюрьмы? Спросите о его чувствах к вам и как он видит вашу дальнейшую жизнь. Конечно, лучше разговаривать с ним при встрече, а не по телефону. При этом не забывайте осознавать что происходит с вами: что вы чувствуете, чего хотите, какой видите свою дальнейшую жизнь, на что готовы пойти, что должен сделать он, а что вы.

Во всей этой ситуации не допускайте двух явлений: не принижайте своих достоинств и не преувеличивайте его недостатки. Вы должны понимать, что пережитое вами семь лет назад - признак вашей стойкости и надежности, преданности и самоотдачи. Переживаемое вами сейчас - признак того, что вы живая и чувствующая женщина. Постарайтесь найти в его поступке причины.

Советую подумать о вашем будущем после серьезного разговора с мужем, который разрешит все ваши вопросы к нему. Найдите тихое уютное место и, не торопясь, подумайте — чего и каким образом вы хотите для себя в этой жизни. Готовы ли пойти на компромиссы, сглаживание углов взаимоотношений с мужем? Составьте план того, как вы хотите жить при сложившихся обстоятельствах.

Не забывайте о материальной стороне вопроса: на что вы будете жить, и способен ли ваш муж обеспечивать две семьи. Задумайтесь о знакомстве со второй женой мужа - пообщайтесь с ней, быть может, и она не знала о вашем существовании. Подумайте втроем, как вам быть в такой ситуации.

Просите Аллаха облегчить ваше положение и уповайте на Его милость к вам. Благодарите Аллаха за ту стойкость и решимость, проявленную вами семь лет назад - не каждая женщина удостаивается таких благородных качеств, хвала Всевышнему Аллаху. И просите Аллаха увеличить вам Его милости. Желаю вам счастья в обоих мирах, сестра. Амин. 
Надеюсь, мне удалось помочь вам.

«…Не переставайте уповать на милосердие Аллаха. Поистине, перестают уповать на милосердие Аллаха только люди неверующие» (сура Йусуф, 87 аят).

Эльвира Садрутдинова

Я никогда не планировала знакомиться с заключенным и иметь с ним какие-то отношения . Но у меня есть подруга, муж которой оказался на зоне, был осужден на семь лет, и она ездила к нему на свидания. И вот однажды он обмолвился, что есть очень неплохие ребята, которые хотели бы познакомиться с хорошей женщиной для создания семьи. Мол, передай Кате, вдруг она захочет получить письмо от человека из зоны.

Я в ту пору была одинока, годы уходили, замужества не предвиделось . Стало вроде как любопытно, да и потом: письмо - это же ничего еще не значит. Я согласилась, и вскоре мне прилетело сразу несколько весточек. Я не стала отвечать всем, выбрала некоего Павла. Написано было грамотно, толково, в меру романтично. Кстати, зэки - самые большие романтики в мире, как, впрочем, и «сказочники»: такого понапишут! А наобещают - вообще даже не с три короба, а десять.

Павел сообщил, что сидит потому, что взял на себя чужую вину, за друга , потому как у того была многодетная семья. Были в компании, выпили, произошла драка, и совершилось убийство. Я, мол, в драке участия даже не принимал. Я только потом узнала, что три самые распространенные версии преступлений среди заключенных — это «взял на себя чужую вину», «сел по глупости», «вступился за свою (или чужую) девушку».

Завязалась переписка. Я слышала, что на некоторых зонах есть Интернет , но там его не было - мы обменивались обычными письмами в конвертах. Павел характеризовал себя весьма положительно: работящий (у него было строительное образование), выпивает только по праздникам (тоже, кстати, избитая формулировка), любит детей, ну и так далее. Вспыльчив, но отходчив (еще один штамп), но тогда я не обратила на это внимания. Я получила фото Павла. Выглядел он хорошо, симпатичный, ничего «зековского» я в его внешности не увидела: человек как человек. Я в ответ прислала Павлу свое и получила столько комплиментов, сколько не получала за свою жизнь!

В качестве отступления скажу, что наши женщины слышат очень мало хороших слов : от мужчин, от мужей, вообще от людей. А тут - как божья роса капает на пересохшую землю. Мне было приятно, и я стала чувствовать, что влюбляюсь в Павла просто даже за эти слова. Вскоре он пригласил меня на кратковременное свидание, а дальше опять отступление, правда, несколько запутанное: сама разобралась далеко не сразу.

Если осужденный отбывает наказание в исправительной колонии строгого режима и находится в обычных условиях, то ему в течение года разрешается иметь три краткосрочных и три длительных свидания; в облегченных условиях - четыре краткосрочных и четыре длительных свидания; в строгих условиях - два краткосрочных и одно длительное свидание. Если осужденный находится в исправительной колонии особого режима, в обычных условиях, то ему в течение года разрешается иметь два краткосрочных и два длительных свидания; в облегченных условиях - три краткосрочных и три длительных свидания; в строгих условиях - только два краткосрочных свидания. Осужденный, который отбывает наказание в колонии-поселении, может иметь свидания без ограничения их количества.

На долговременное свидание (трое суток) я права не имела: не жена. Поэтому мы общались через стекло и говорили через трубку в присутствии сотрудника исправительного учреждения (думаю, многие видели такое в фильмах). Тогда мы впервые встретились вживую, и я, конечно, сильно волновалась. Накануне привела себя в порядок, как только могла, и вновь получила массу комплиментов. Говорили обо всем, как-то понемногу узнавали друг друга. Павел знал, какие слова произнести, чтобы я просто млела. Об условиях заключения он говорил мало, больше шутил, что вот, в колонии и кормят бесплатно три раза в день, и на нарах можно валяться вволю, и в игры играть, и анекдоты травить.

В последующих письмах уже пошли признания в любви , обращения «моя красавица», «единственная» и тому подобное. Я стала отправлять Павлу посылки с разрешенными продуктами и вещами - всегда собирала с любовью. Однажды он написал, что у него порвались кроссовки и износился спортивный костюм. Мол, у мамы маленькая пенсия, на зоне заработки никакие, а друзей просить неудобно. Я выбрала самые дорогие кроссовки, какие только смогла купить, да и спортивный костюм тоже.

Я ездила еще на три краткосрочных свидания, а потом Павел предложил мне выйти за него замуж . Тогда мы наконец смогли бы встретиться в колонии уже не по разные стороны стекла и побыть вместе аж трое суток! Не скажу, что я бросилась в омут головой - довольно долго думала, размышляла. Жена - это уже серьезно, и мне предстояло ждать его еще семь лет. С окружающими советовалась по минимуму. На работе никто вообще ничего не знал; я рассказывала о Павле только близким подругам и родителям. Мои папа и мама были резко против этого брака, подруги относились по-разному. Кто-то говорил, что если это любовь, то почему бы и нет, другие высказывались, что надо быть осторожнее с теми, кто сидит в тюрьме, и лучше все-таки поискать человека на воле.

Замуж за Павла я все-таки вышла, хотя понимала, что совместить отсидку с семейной жизнью довольно-таки сложно и за решетками - совершенно другой, мало связанный с нашими реалиями мир. Расписались мы с Павлом на зоне. Я привезла с собой сотрудника ЗАГСа, за все заплатила сама: именно так это обычно и происходит. Получили поздравления от начальника колонии, а так в целом все прошло очень просто и скромно. Но это было вроде как и неважно.

Потом я приехала уже на долгосрочное свидание, на которое теперь имела право . Не очень приятный момент, когда меня обыскивали, но я была психологически готова к этому, потому как понимала, где оказалась. Все привезенные с собой продукты тоже тщательно проверили; кстати, это не касалось того, что я потом докупала в тюремном ларьке. Продукты я привезла как готовые, так и сырые: оказалось, на общей кухне есть плита и можно готовить. Душ и туалет тоже общие, а вот комнатки - отдельные, там есть кровать, шкафчик, стол и стулья. Подробностей свидания описывать не буду - это слишком личное. Скажу только, что первая брачная ночь удалась, да и в целом в общении Павел меня не разочаровал.

На общей кухне я познакомилась с другими женщинами, приехавшими на свидания с находящимися в заключении мужьями. Кстати, таких шедевров кулинарии, какие я там увидела, я не встречала больше нигде. Какие только блюда не готовились, какими только рецептами не делились! Только мне казалось странным, что многие женщины привозили с собой детей, даже грудных. Зачем? На мой взгляд, ни детям на тот момент не были нужны папы, сидящие в тюрьме, ни отцам в этой ситуации - дети. Хотя, возможно, я ошибаюсь, поскольку у меня на тот момент детей не было.

Ни для кого не секрет, какова основная цель свиданий для многих отбывающих срок мужчин: это секс. Разумеется, надо обсудить и какие-то семейные, домашние проблемы, и лучше, конечно, вживую, но на худой конец это можно сделать и в письмах или на краткосрочном свидании. Про интимные отношения с заключенными среди присутствовавших на кухне женщин ходили целые легенды. Мол, изголодавшиеся мужики - это что-то плюс зэки вставляют себе в причинные места какие-то «шары». Мне эти разговоры были сильно не по нутру.

Одна дама так вообще рассказывала, что несколько раз специально расписывалась , а потом разводилась именно с заключенными, потому как, по ее словам, «вольняшки» - это не мужики. Я так поняла, что все она зоны объездила. Над такими, как я, расписавшимися в колонии «по любви», она откровенно смеялась и говорила: «Девки, да вы им нужны, чтобы передачки посылали, а на воле они сразу себе других найдут!» Много было и обычных скромных женщин, чьи мужья тоже были не какими-то там рецидивистами: ведь, как говорят, от тюрьмы и от сумы не зарекайся.

Так и пролетело время. Мужа я ждала верно. Детей до освобождения Павла я рожать не хотела, да и он об этом речи не заводил, потому во время долгосрочных свиданий тщательно предохранялась. А вот моя подруга, через которую я и познакомилась с мужем, почти каждый раз приезжала из колонии беременной, а потом умоляла гинекологов отправить ее на бесплатный аборт, потому что муж сидит, денег нет. А так я, конечно, хотела иметь полноценную семью с детьми.

Со свекровью я познакомилась и общалась, хотя и нечасто. Она меня приняла как невестку и, разумеется, не говорила о своем сыне ничего плохого. Мы так по-настоящему и не сблизились, хотя я была совершенно не против этого. Но свекровь оказалась из тех людей, которые при любых обстоятельствах склонны жить больше для себя, чем для других. За два года до освобождения Павла Анастасия Васильевна умерла, и похороны на себя взяла в основном я, как и благоустройство могилы.

Когда Павел вышел на волю, конечно, был праздник. Прекрасно проводили время; правда, устраиваться на работу он не спешил. Жили мы в моей квартире (квартиру покойной мамы Павла, правда, сдавали), ну, а в остальном - за мой счет. Сперва я относилась к этому снисходительно: все-таки человек столько лет провел в колонии, пусть отдохнет и насладится свободой. Потом он стал выпивать в компании друзей, затем вести себя грубо; унижал меня — вроде как по мелочи, но больно. По-прежнему не работал. Я не стану описывать все, что было: это знает каждая женщина, у которой в семье происходили подобные вещи.

Я не могла понять, как и почему прежде такой нежный и романтичный мужчина постепенно превращается в кого-то совершенно иного. Сначала я все прощала, думая, что все же у Павла умерла мать, да и столько лет провести в неволе - это большая психологическая травма. Однако рожать от него детей я уже остерегалась. Я пыталась выяснить, в чем дело, и однажды Павел мне сказал: «Я мечтал о тебе, лежа на нарах, как о прекрасной принцессе. А здесь, когда ты рядом, ты стала обыкновенной, и таких, как ты, у меня может быть сто штук». Кстати, после этого выяснилось, что он еще и изменяет мне: однажды проверила его телефон и обнаружила переписку. Когда сказала ему об этом, он меня ударил.

В итоге мы расстались. Семь лет жизни потеряны, и я снова одна . Я честно ждала Павла - его освобождение было для меня как звезда на черном небе. Но эта «звезда» обернулась черной дырой. Я опять без семьи, детей нет. Я никогда и никому не скажу: «Ни в коем случае не связывайтесь с заключенными». Каждый человек имеет право на счастье, и у многих подобных пар в самом деле все складывается хорошо. Просто мужчину не узнаешь и не проверишь на расстоянии - все познается только в поступках, в делах, в тех отношениях, когда человек находится рядом, хотя и тогда поначалу можно многого не узнать. К слову, я так и не выяснила, убил ли того человека именно Павел или он просто выгородил себя передо мной. Впрочем, это, как и многое другое, на его совести.

Лена Козлова 27 лет

Российский фотограф, родилась в Екатеринбурге. Окончила факультет журналистики Уральского федерального университета. Участвовала в мастер-классах в Летней школе «Русского репортера», прошла авторский курс по документальной фотографии у Михаила Доможилова. Сотрудничала с изданиями и интернет-ресурсами «Зона Медиа», «Русский репортер», «Кот Шредингера». Попала в шорт-лист конкурса «Молодые фотографы России - 2016», участвовала в выставках в Москве и Маршано, Италия («Marsciano Arte Giovani»).

— «Мама, я полюбила бандита» — портретная серия о девушках, которые ждут или ждали своих любимых из тюрьмы. В большинстве случаев они познакомились со своей второй половинкой в социальных сетях или на форумах. В Сети их называют «ждули». Это целое виртуальное сообщество. Они не могут открыто рассказать о своей любви окружающим, иногда даже родным и друзьям.

С ними тяжело работать, так как многие стыдятся своих отношений или волнуются о том, как их партнер отреагирует на участие в фотопроекте. Чтобы найти моих героинь, я написала более чем 150 девушкам, провела множество предварительных интервью и в результате сняла всего шесть героинь. Но это того стоило — у них потрясающие истории. Во время работы над проектом я поняла, насколько особенная любовь у русских женщин, как огромно их желание заботиться, несмотря на реальную опасность и неодобрение.

Наташа, Санкт-Петербург

— Мы познакомились по телефону, через смс-службу знакомств Билайн. Мне было скучно, и я отправила ему свой номер. Два дня переписывались, а на третий он сказал, что сидит в тюрьме, — тогда ему оставался еще год. Мы обменялись фотографиями и сразу друг другу очень не понравились. Но общая тема была: он с девушкой поссорился, я с парнем рассталась. Вот так общение переросло в нечто большее. Он позвал на свидание, но я не поехала — сломала ногу.

Что удивляло — денег не просил, как многие, и дал номер матери. В сентябре вышел по УДО и пропал на три дня. А потом приехал ко мне с цветами и конфетами. Опухший сильно, заметно, что пропился хорошо. Свободу почувствовал. Это была наша первая встреча, мы тогда минут тридцать молча сидели, смотрели друг на друга. С этого же дня стали жить вместе.

Родственники мои, конечно, плохо ко всему отнеслись. Он ведь трижды в тюрьме за кражи сидел, после армии больше года на свободе не был. А его семья мне обрадовалась, говорят, со мной он сильно изменился. Раньше толпы друзей к себе водил, пропили все, даже пылесос, который мать подарила. А теперь впервые в жизни на работу устроился, детей хочет, нормальной жизни.

Его знакомые абсолютно другие: употребляют наркотики, трудиться никто не хочет, особенно сидевшие несколько раз. Сережа сам говорит: «Чтобы я после трех отсидок работать пошел — не понимаю, что со мной случилось!»

Мы обменялись фотографиями и сразу друг другу очень не понравились.

Даже мои родители смягчились, когда он стал меня обеспечивать, да и живем мы не у меня, а в его комнате. Животных разрешил завести, сам подарил шотландскую вислоухую кошку со всеми сертификатами. Недавно сделал мне предложение — мы в загс сходили, заявление подали. Денег у нас сейчас мало, так что все по-простому будет. Но платье я себе все-таки купила.

Единственное, чего боюсь, — друзей его. Стараюсь не давать им общаться, а то загуляет и снова попадет куда-нибудь.

Алена, Москва

— Мы познакомились через мою подругу, которая общалась с его другом в «Одноклассниках», — все банально. Его заинтересовали мои 13 татуировок, мы обсуждали их, и это переросло во что-то большее. Спустя два месяца я уже поехала к нему на свидание. Увиделись через два стекла, кричали через решетку, сразу любовь-морковь. Я от волнения чуть в обморок не упала.

Нормальное свидание нам дали, только когда мы расписались, через 9 месяцев. Потому что сидел за разбой с угрозой для жизни. Они с друзьями пьяные были, решили старый долг забрать, отняли у человека телефон и ногу прострелили. Всех троих посадили по тяжкой статье, моему дали больше всех — пять с половиной лет, так как он с Украины. Когда мы познакомились, ему оставалось сидеть два и семь, все это время я его и ждала.

Что зацепило? Люди, которые сидят в тюрьме, умеют разговаривать с девушками. Ты для них самая любимая, ласковая и красивая, даже если они и не видели тебя ни разу. Они этому специально учатся, книжки по психологии читают. Меня это особо не смущало, я просто сразу его попросила познакомить меня с мамой. Пригрозила, что иначе все прекратим. Он познакомил. Я у его мамы и сестер несколько дней жила.

Люди, которые сидят в тюрьме, умеют разговаривать с девушками. Ты для них самая любимая, ласковая и красивая, даже если они и не видели тебя ни разу.

Вышел, мы год вместе. Ребенка завели — 2 месяца уже. Тяжело, конечно, работы нет. Тем более он с Украины и еще пять лет не имеет права находиться в России. Но я не думаю, что он когда-либо вернется в тюрьму. Удивляюсь, как этот человек вообще там оказался. Он ребенка по четыре часа на руках носит, чтобы тот не плакал. Готовит, убирает, друзья у него адекватные.

Этот человек знает обо мне все, так же, как и я о нем… наверное.

Екатерина, Санкт-Петербург

— Я жду из тюрьмы уже второго. В первый раз интересно получилось. Его бывшую большую любовь звали, как и меня: и имя, и фамилия совпали. То ли он во «ВКонтакте» ее искал, то ли девушку с такими инициалами. Но он мне написал, и мы разговорились. Я тогда как раз разошлась с молодым человеком, хотелось общения и понимания. А там в тюрьме все — хорошие психологи, слова говорят, какие хочешь услышать. А главное, тоже страдают от нехватки внимания. У нас все быстро завертелось. Через пару недель я уже буквально не отрывалась от телефона, носила его с собой и в ванную, и в туалет. До шести утра разговаривали.

Ему оставалось сидеть всего год, и я решила ждать. Летом поехала на свидание, очень хотелось лично пообщаться. Хоть фото и телефонные разговоры устраивали, но человека нужно почувствовать. Мама категорически запретила ехать, поэтому ребенка от первого мужа я оставила у подруги. Какая это была поездка! Еще в поезде я чувствовала себя как на иголках. Приехала — везде заборы, засовы, металлические двери, постоянные проверки и все странно к тебе относятся. А еще его вывели из камеры и сразу завели в комнату для обыска. То есть ты его уже видишь, а сказать еще ничего нельзя. А хочется и обнять, и поговорить. Трое суток пролетают мгновенно.

Когда он освободился, я сняла для нас квартиру, но это было дорого, и вскоре мы переехали ко мне. Поначалу все было нормально, но потом обнаружились различия в понятиях. Чем дальше, тем становилось хуже. Работать он не хотел, рано вставать ему не нравилось. Через три месяца я забеременела. Он с наркотиками связался. Наркотики сделали его другим — не тем человеком, с которым мы вместе строили планы. Четыре месяца назад мы расстались.

Как получилось, что я стала ждать второго? На самом деле мы были знакомы еще по воле, даже встречались когда-то недолго, а потом он пропал. Я нашла его в соцсети и поинтересовалась, как дела. Он ответил, что в тюрьме сидит. Попросил номер.

О нас никому не рассказываю, особенно маме. Я бывшего перед ней защищала, а вышло, что она оказалась права. Если узнает, станет осуждать — для нее зэки все на одно лицо.

Он сидит в колонии строгого режима, поэтому общаемся мы только раз в день. На посещение имеют право только жены, но я хочу попробовать договориться. Парень третий срок мотает. Вообще, хороший, еще и спортсмен, но вот образ жизни — гопнический. Сейчас ему уже 31 год. Говорит, что хочет семью и нормальной жизни. В отличие от первого в карты не играет и денег не просит. А из-за того я даже кредиты брала тысяч по тридцать-пятьдесят.

Я человек открытый, всегда верю в лучшее и надеюсь, что из плохого человека можно сделать хорошего.

Я не жалею о прошлом опыте и сейчас не готова отказаться от такой жизни. В этом есть своя романтика, обычные отношения с этим не сравнятся. Я человек открытый, всегда верю в лучшее и надеюсь, что из плохого человека можно сделать хорошего. У меня есть поклонники на свободе, даже много — не знаю, почему тянет на заключенных. Мама говорит, психология у меня такая.

Наташа, Йошкар-Ола

— Познакомились мы еще на свободе, спустя месяц-два его посадили, и наше общение прекратилось. Через два года он мне написал. Через некоторое время предложил приехать на короткую свиданку — согласилась. Когда увидела его, поняла, что влюбилась: вышла из зоны — все как во сне. Не знала, что делать, пустила все на самотек. Мы продолжили общаться. Он сделал мне предложение, попросил подругу купить кольцо и цветы.

Расписались через полгода в колонии. Нам дали всего пять минут, потому что мой муж — злостный нарушитель режима, да и сидит по 105-й статье, часть 1 — за убийство. Семь лет дали, я два ждала, осталось еще три.

Страхов у меня много. У двоюродной сестры муж сидел, а как вышел — пожили немного и разошлись. А иногда начитаешься историй в группах во «ВКонтакте» — сердце переворачивается. Когда выйдет, хочу увезти его подальше от друзей, куда-нибудь на юг, к морю. Знакомым всегда говорю, что муж в командировке. Одному коллеге рассказала, что замужем за зэком, а он мне: «Если выйдет — бросит». Ну и что, если так? Мне тогда 25 будет, смогу другого найти, а эта история станет для меня опытом. Я начала проще ко всему относиться, перестала переживать.

Наташа, Заречный

— Началось все глупо. Я тогда только с мужем развелась. Мы списались в «Одноклассниках», он рассказал, что сидит, предложил встречаться. А я что — девушка одинокая, разведенная, говорю: давай приколемся. Через месяц он вышел, приехал ко мне домой. А там только няня с ребенком (от первого брака), так что первым делом с сыном познакомился. Встретил меня с работы. Я стою, стесняюсь. А он как сто лет знакомы: подошел, поцеловал. И мы с первого дня стали жить вместе. Назавтра нянька мне уже не понадобилась. Он стал с ребенком возиться, подстриг, покормил, поиграл. Потом нас к своей маме перевез. Я ведь даже не учила сына с ложки кушать — он все это делал.

Прожили вместе два года, и он опять по пьяни попал, подали в розыск. Говорит мне: «Я обратно не хочу, не пойду, меня посадят». Уговаривала, чтобы пошел, а то еще за побег добавят, но он ни в какую. Что забавно, у меня же папа — капитан милиции, но они поссорились, и отец стал всячески помогать ментам. Меня вместе с ребенком увез на другую квартиру и закрыл на пятом этаже.

Как-то слышу, зовет кто-то. Думаю, вот это у меня крыша поехала. Вышла на балкон проверить — никого нет, глаза поднимаю — висит. Оказывается, они с другом выбили дверь на чердак. Друг его за ноги держит, кричит: «Наташка, принимай, а то разобьется!» Я схватила, затащила его как-то, и неделю мы жили с ним взаперти. Когда приезжал отец, я прятала любимого в шкаф. Мы хотели бежать, но там сейф-дверь, которую никак не вскрыть. Потом друзья привезли веревку, и он смог спуститься вниз.

Мы списались в «Одноклассниках», он рассказал, что сидит, предложил встречаться. А я что - девушка одинокая, разведенная, говорю: давай приколемся.

Долго был бы в бегах, но напился на День города, осмелел и давай ментов куда подальше посылать. Его и схватили. Я долго ничего не знала, а потом пришла повестка в суд — вызвали как свидетеля. Срок дали небольшой: год за преступление и еще полгода за побег. Определили в колонию под Каменск-Уральским. Свиданки раз в три месяца на трое суток, плюс за хорошее поведение дают дополнительные. Ездить на них дорого: на одни продукты тысяч семь уходит, а еще проезд и комнату снимать.